Другое 11 сентября: Мальтийский Апокалипсис турок

Исторический фон. Длительная борьба за гегемонию в "центре мира" – Средиземном море между исламом и христианством к середине 16 века достигла апогея. В центре противостояния находилась Оттоманская Империя, во главе с султаном Сулейманом и Империя Габсбургов во главе с императором Филиппом.

С момента падения Иерусалима и разгрома королевств крестоносцев исламский напор на Европу постоянно усиливался. Взятие Мехметом Константинополя в 1453 году и превращение Дарданелл в центр турецкой и исламской военно-морской мощи ознаменовало начало новой эпохи – четырехсот лет на протяжении которых Турция и ислам непосредственно угрожали Европе и завоевали ее значительную часть.

Орден Св.Джона. (Суверенный военный Орден Святого Джона Госпитальеров Иерусалима, Родоса и Мальты) Владыками Мальты были рыцари ордена Св. Джона, эвакуировавшиеся сюда после падения Родоса в 1522 году. Орден на протяжении 500 лет был злейшим врагом ислама, опорой крестовых походов и папства. После падения Родоса рыцари продолжили "морской крестовый поход", терроризируя турецкие прибрежные города, захватывая торговые суда и паломников, направлявшихся в Мекку.

Граница между священной войной с неверными и обычным пиратством была весьма тонкой и неопределенной. Несмотря на то, что рыцари не могли себе позволить создать большой флот, их эскадра, состоявшая их пяти тяжелых и хорошо вооруженных галеонов наводила ужас на турецкое побережье от Греции до Палестины. Венецианские торговцы называли рыцарей не иначе как "корсарами с крестами".

Символом рыцарского пиратства был персонаж по имени Ромегаз – гроза турок и последняя надежда христианских рабов. 4 июня 1564 года он нанес болезненный удар по оттоманской гордости, захватив у западных берегов Греции галеон главного евнуха гарема Сулеймана. На галеоне находилось товаров на 80 тысяч дукатов, которые евнух надеялся продать в Венеции. Галеон был выставлен в бухте Мальты как символ триумфа рыцарей, число которых едва превышало 500, над всемирной турецкой империей.

Гранд-мастером ордена в 1557 году был избран французский аристократ Жан Паризо де Ла Валетт – один из немногих ветеранов обороны Родоса. Ла Валетт отдал приказ Ромегазу саботировать оттоманское мореходство непосредственно у берегов Анатолии. Ромегаз атаковал конвой, возвращавшийся с хаджа  в Мекку и взял в плен губернатора Каира и  107-летнюю няньку любимой дочери Сулеймана. Старушке было суждено умереть в мальтийском плену.

Сулейман (Сулейман Великолепный) в самом начале своего правления прославился взятием Белграда и оккупацией Родоса. Несмотря на то, что  в длинную эпоху его правления многим казалось, что Средиземное море превратилось или вот-вот превратится во внутреннее турецкое озеро, этого не произошло. Христиане продолжали удерживать ряд островов в Эгейском море и Мальту, через которую проходили основные торговые пути.

Вопли возмущенной дочери, евнуха и торговцев были услышаны Сулейманом, и стали последней каплей, переполнившей чашу терпения "тени Аллаха" на Земле. "Тени" исполнилось 70 лет, в течение полувека он правил величайшей империей мира. Процесс управления, сопровождавшийся многочисленными и кровопролитными войнами как на Западе, так и на Востоке, заговорами и гражданскими войнами, полностью истощил Сулеймана.

Помимо раненой гордости "защитника правоверных" и интриг гарема, атака против Мальты, с стратегической точки зрения, представлялась неизбежной на протяжении всего предшествовавшего периода. Один из знаменитых султанских корсаров, Тургут, сказал Сулейману еще в 1551 году: "Покоя не будет, пока мы не уничтожим это гадючье гнездо". Мальта была слишком центральной, слишком важной и слишком проблемной, чтобы султан мог позволить себе продолжить ее игнорировать.

Испанский флот был разгромлен турками и арабскими  корсарами на ливийском острове Джерба в 1560 году. 

Турки, однако, не сумели воспользоваться плодами этой стратегической победы и позволили Филиппу перегруппироваться. Испанцам удалось в относительно короткий промежуток времени построить внушительный флот (на средства, предоставленные Папой Римским), который начал действовать, уничтожая гнезда арабских пиратов на африканском побережье, к вящему неудовольствию Стамбула. 

Флот возглавил старый и опытный моряк Дон Гарсиа де Толедо. Де Толедо, анализируя в письме императору турецкую угрозу испанским  военным базам в Средиземноморье, во главе списка поставил Мальту. Мальта прикрывала доступ к побережью южной Европы и не допускала турок в западную часть Средиземноморья.  Потеря Мальты означала появление у турок трамплина для атаки Сицилии, Италии и самого Рима  (Мечта о коронации в Риме "Цезарем" была одним из многих неосуществленных имперских проектов Сулеймана).

6 октября 1564 года Сулейман принял решение об атаке против Мальты, которая должна была стать преддверием удара в сердце христианского мира. Сулейман приказал: "Я намерен завоевать остров Мальта. Командиром экспедиции назначается Мустафа-Паша. Остров Мальта- штаб-квартира неверных. Мальтийцы блокировали мусульманский маршрут пилигримов в восточную часть Средиземноморья и Египет. Пиала-Паша назначается командующим имперского флота".

Мальта. Экспедиция на Мальту должна была стать наиболее амбициозным морским проектом с эпохи ранних крестовых походов. В отличие от Родоса,  лежавшего в 15 км от оттоманского побережья, Мальта находится в тысяче километров к западу. Родос славился своим плодородием и сельским хозяйством, способным поддержать армию вторжения. Мальта – не более чем два лысых горных пика, погруженных в море. С берега Мальты видна Сицилия – в 16-м веке – владение испанской короны.

На Мальте нет рек и нет лесов. Воду во время зимних ливней собирают в высеченные из камня цистерны. 

На Мальте трудно высадиться: западная часть острова защищена неприступными скалами. На востоке – несколько небольших бухт и прекрасная глубоководная гавань, лучшая на Средиземном море, и защищенная замками рыцарей.

Турки могли рассчитывать на ограниченную помощь арабских корсаров Северной Африки и длинный, уязвимый морской маршрут снабжения. Критически важным было время: путешествовать по морю можно было лишь в течение нескольких летних месяцев, и турки не могли себе позволить потерять ни единого дня.

Туркам не приходилось надеяться на помощь местного населения.  Мальтийцев называют "басками Средиземноморья". Микронарод, сформировавшийся в результате смешения  нескольких волн нашествий и завоеваний, говорит на диалекте арабского, и называет Бога Аллахом, являясь при этом до сегодняшнего дня примером самого бескомпромиссного католицизма.

Постоянные рейды турецких и арабских корсаров свели на нет вероятность того,  что экспедиции удастся привлечь аборигенов на свою сторону. В ходе рейда Тургута в 1551 году на соседний остров Гозо в рабство было угнано все население поголовно – 5 тысяч человек. В этих условиях мальтийцы могли рассчитывать только на рыцарей и перспективы капитуляции попросту не существовало.

Природные условия Мальты способствуют длительной и упорной обороне. Ключом к острову является великолепная природная гавань на восточной стороне – сложная система небольших бухт, полуостровов и фьордов, уходящих вглубь острова на 6 км и предоставляющих множество естественных удобных причалов. Здесь, на двух выступающих в гавань каменных мысах, рыцари построили свои бастионы. 

Первый из них, Биргу (город) был собственной крепостью Ордена. Небольшая цитадель, окруженная глубоким рвом в виде конуса, острие которого выходит на внутренний замок – Форт Сент-Анджело позволяет контролировать большую часть гавани. 

Второе укрепление, Сенглеа, отделено от Биргу небольшой полоской воды шириной в 300 метров. Также как и в Биргу, Сенглеа защищена внутренним Фортом Сент-Мишель. Небольшой залив между двумя крепостями являлся прекрасной укрепленной бухтой, в которой рыцари держали свои галеры и злосчастный галеон евнуха гарема. Выход в море перекрывался большой цепью. Обе крепости соединял понтонный мост. Проблема в 1565 году заключалась в том, что ни Биргу, ни Сенглеа не были достаточно укреплены со стороны суши.

Хуже того, над обеими крепостями господствует сухопутная масса острова и мыс-гора Скибберас – ключ ко всей гавани Мальты. На протяжении нескольких лет итальянские инженеры указывали рыцарям на необходимость сооружения мощных укреплений на горе Скибберас, но для осуществления их советов  у Ордена не было достаточно ресурсов. Рыцари ограничились сооружением небольшого форта Сент-Эльмо на самом краю Скибберас. Форт был построен в форме звезды.

Подготовка экспедиции. В отличие от кампаний европейских государей, турки готовили свои военные предприятия с чрезвычайной тщательностью. Рейды Тургута дали им необходимую информацию о морских условиях и побережье. Непосредственно перед атакой группа турецких инженеров, переодетых рыбаками, высадилась на острове. Они измерили веревками длину стен укреплений и пометили на карте ручьи и места возможной высадки. В распоряжении Сулеймана была точная модель фортов Мальты.

Турки разработали последовательную и логичную стратегию осады: высадка в подходящей бухте, которая сможет гарантировать безопасность флота, захват источников воды, упор на тяжелую артиллерию, которая должна была не только разбить стены фортов, но разрушить каменные цистерны с водой, лишив рыцарей воды в разгар лета.

Зимой 1564-1565 года всем иностранцам был запрещен доступ в Стамбул. Испанский посол в феврале 1565 года сообщал о "яростном" темпе работ на верфях. Венецианцы сообщали о том, что султан лично проверяет ход работ. Тургут настаивал на раннем начале экспедиции, надеясь поймать благоприятные весенние ветра. Предполагается, что турки потратили на создание флота для экспедиции против Мальты около 30% годового дохода казны.

В декабре султан определил командную структуру мальтийской экспедиции. Общее командование  было возложено на Мустафа-Пашу, ветерана персидской и венгерской кампаний, участника экспедиции против рыцарей на остров Родос. 

Ответственным за флот был назначен Пиала-Паша, герой разгрома испанцев на острове Джерба. Султан приказал Мустафе-Паше относится к Пиале-Паше "как к собственному сыну", а тот, в свою очередь, должен был почитать  Мустафу как "собственного отца".

В качестве военного советника из Триполи был вызван знаменитый пират Тургут, хорошо знавший остров и окружающие проливы.  Подобное разделение обязанностей, с точки зрения многих христианских хроникеров, стало источником больших проблем для турецкой экспедиции.

30 марта 1565 года величайшая в истории оттоманской империи морская экспедиция вышла в море в "общей атмосфере триумфа". Несмотря на это, организаторов с самого начала мучили сомнения: из-за желания выйти в море как можно раньше, постоянно ощущалась поспешность, возникали опасения того, что не все риски и потребности просчитаны. Некоторые корабли вышли в море неподготовленными. У берегов Греции разбился большой грузовой корабль, что привело к потере нескольких сот человек и больших запасов пороха.  Постоянно ощущалась нехватка гребцов.

Солдаты, в особенности спешенная кавалерия, не любили длительных морских путешествий, ходили слухи о том, что битвы предстоят трудные, и многие постарались откупиться.  Чтобы набрать необходимое количество солдат, пришлось помиловать многих преступников. Великий визирь Али, провожая армаду и глядя на Мустафа-Пашу и Пиала-Пашу саркастически заметил: "Вот два господина с развитым чувством юмора, любители опиума и кофе. Они отправляются на увеселительную прогулку вокруг прекрасных островов".

Профессиональные европейские "туркологи" ломали голову над тем, куда направляется армада. Вероятность атаки против Мальты была велика, но не менее велика была вероятность атаки против испанского анклава Ла Голетта –испанского анклава в Тунисе. Не ясно почему, но все приготовления мальтийских рыцарей к возможной осаде начались слишком поздно – в январе 1565 года.

Некоторые историки указывают, в качестве причин, на хроническую нехватку денег, другие – на нерешительность Гранд Мастера, Ла Валетта, тратить деньги на дорогостоящую оборону при том, что точно о намерениях турок ничего известно не было.

Ла Валетту в это время уже было семьдесят лет. Он прожил жизнь, целиком посвященную Ордену. В 20 лет приняв обет, он, в отличие от других рыцарей, ни разу не побывал после этого в родном поместье во Франции. Борьбе с неверными он отдал всю свою жизнь. Он был тяжело ранен в бою с корсарами у африканского побережья, год провел рабом на мусульманских галерах, был губернатором Триполи. 

Итальянский солдат Франциско Бальби писал о нем: "Он высок, хорошо сложен, внушает уважение и хорошо подходит к роли Гранд Мастера. Он выглядит скорее печально, но, для своего возраста, он весьма крепок, здоров и в здравом уме. Он очень набожен, мудр, у него хорошая память. Он очень опытен во всем, что касается военного и морского дела. Он умерен, терпелив, и знает множество языков".
 

Гарнизон. В 1565 году количество рыцарей ордена Св. Джона был чуть больше шести сотен, многие из них были разбросаны по разным государствам Европы. 10 февраля Ла Валетт приказал всем рыцарям немедленно явится на Мальту. В военное время рыцари традиционно полагались на наемников и мальтийскую милицию. 

В январе Ла Валетт начал нанимать солдат. Король Испании пообещал прислать испанский и итальянский контингенты. Проблема заключалась в том, что сбор и транспортировка войск с континентальной Италии и из Сицилии шли чрезвычайно медленно. На третий компонент своей защитной стратегии, мальтийскую милицию, Ла Валетт совсем не полагался. Он достаточно обидно охарактеризовал мальтийцев как "людей невеликой храбрости и невеликой преданности Вере. Они в ужасе от звука аркебузного выстрела. Что случится, когда осадные орудия начнут убивать их жен и детей?" Опасения Ла Валетта, как показали дальнейшие события, оказались совершенно необоснованными.

Орден активно заготавливал провизию. В крепости Биргу и Сенглеа было завезено большое количество питьевой воды в глиняных бутылках. Продовольствие закупалось по всей Италии, но это не было легким делом – на континенте свирепствовал голод.  Мальтийские рыцари без колебаний останавливали любые суда, проходившие через пролив между Мальтой и Сицилией, и конфисковали провиант. Одновременно, была произведена насильственная эвакуация  всех "лишних ртов" – детей, женщин, престарелых и проституток. Всех отправили на Сицилию. Некоторые подали Гранд-Мастеру петиции с просьбой о том, чтобы их оставили для участия в обороне. Большинство прошений было удовлетворено. Из-за нехватки рабочих рук для строительства укреплений Биргу Ла Валетт был вынужден ввести трудовую повинность для всего населения острова, включая женщин, детей и рыцарей. Великий Мастер сам выходил на строительство на два часа в день.

Реакция в Европе. Характеризовалась волной вселенской паники. Все понимали значение Мальты, если в случае, если оттоманский флот  действительно шел к  Мальте. Арсеналы Барселоны работали на полную мощь.  Испанский король приказал взять на учет все частные коммерческие корабли, которые теоретически намеревались мобилизовать, в случае крайней необходимости. Турецкая армада 7 апреля собралась в Афинах, 23 достигла Модина в Греции, 6 мая была замечена в Сиракузах, Сицилия. Местный командир написал наместнику испанского короля: "Утром береговая охрана в Касибиле выпустила 30 ядер. Это слишком много, и я не сомневаюсь, что речь идет о турецком флоте".

Несмотря на всеобщую панику и ощущение кризиса высочайшей степени, Европа продолжала демонстрировать привычную разъединенность и взаимные подозрения. Возможность совместного отпора была также далека, как во время осады Родоса в 1527 или битвы при Превеза в 1537. Папа Пий IV

мог сколько угодно метать громы и молнии и грозить неверным Священной Лигой католических государей, но на деле мало что менялось. Он пожертвовал испанскому королю Филиппу крупные суммы денег на строительство христианских галер, но и это мало что дало. По словам Папы "Король Филипп прячется в лесах", в то время как Францией, Англией и Шотландией "правят "женщины и мальчики".  В то же время "Турки настроены серьезно, они намерены причинить максимум вреда нам и Католическому Королю ( Филиппу II). Их армада мощна, их воины мужественны, и они будут драться ради славы, ради империи, а также ради своей фальшивой веры. С учетом нашей слабости и разъединенности Христианства, бояться им нечего".

Филипп II

Король Филипп, несмотря на кажущуюся нерешительность, не бездействовал. Он назначил своим наместником на Сицилии дона Гарсиа Де Толедо. Это дало "генеральному капитану морей" командование над всем средиземноморским бассейном и обороной Мальты.  Дон Гарсиа очень хорошо понимал стратегическую обстановку, но был связан по рукам и ногам. В отличие от централизованного турецкого государства, в распоряжении дона Гарсиа были четыре эскадры, никак не связанные между собой – флотилии Неаполя, Сицилии, Испании и Генуи. Значительная часть флота состояла из галер частных контрактников, которых больше беспокоила сохранность кораблей, а не победа над турками. Задача свести в одном место эту плохо управляемую и разношерстную коалицию представлялась практически невыполнимой, при том, что все 4 эскадры должны были защищать Испанию и Италию от внезапных рейдов арабских корсаров.

Дон Гарсиа

В то время как турецкая армада плыла по спокойному морю, дон Гарсиа собирал корабли в западном Средиземноморье, которое как раз в этот период находилось во власти штормов и внезапных бурь.

Итогом всех вышеперечисленных проблем стало то, что к июню 1565 года, когда осада Мальты продолжалась уже месяц, в распоряжении Мустафа-Паши было 165 галер, а дона Гарсиа -25.

9 апреля дон Гарсиа нанес неожиданный визит на Мальту. Он тщательно изучил укрепления Биргу, Сенглеа и Сент-Эльмо. Испанец сразу указал на ключевое значение маленького форта, от которого, по его мнению, зависел исход всей кампании. Овладение Сент-Эльмо гарантировало безопасность движения по всей гавани, и именно там можно было связать и истощить основные силы врага. Задержка у форта давала время  на организацию серьезной христианской  спасательной экспедиции на Мальту. Внимательно изучив Сент-Эльмо, дон Гарсиа нашел серьезный изъян укреплений с западной стороны, откуда "враг мог проникнуть без всякого труда". Напротив западной стены срочно возвели дополнительное фланговое укрепление треугольной формы.

Ла Валетт был разочарован тем, что дон Гарсиа не привез с собой обещанных подкреплений – тысячи испанских солдат. Дон Гарсия пообещал подкрепления прислать (хотя взять их особо было неоткуда), и в качестве "залога" оставил собственного сына. После этого дон Гарсиа отбыл инспектировать испанские укрепления Ла Голетта в Тунисе.

Ни Ла Валетт, ни дон Гарсиа еще не знали, что их время закончилось. 7 мая цепью была перегорожена внутренняя бухта между Биргу и Сенглеа. 10 мая прибыли последние подкрепления испанских солдат. Исступленными усилиями возводился "редут" у западной стены Сент-Эльмо, который, в конечном итоге оказался не более чем земляной насыпью, облицованной снаружи камнями.

Кроме фортов  гавани, в обороне важную роль должны были сыграть еще две важные укрепленные точки: небольшая крепость на прилегающем к Мальте острове Гозо и цитадель древней столицы Мальты, Медины. Медина располагалась в центре острова и являлась традиционным местом спасения в случае рейдов корсаров. Ее укрепления были весьма впечатляющими, но вряд ли выдержали бы продолжительную бомбардировку турецкими осадными орудиями. Население Медины нервничало, опасаясь, что все ресурсы брошены на защиту гавани. Ла Валетт назначил командующим гарнизона Медины и губернатором всей остальной части острова португальского рыцаря Педро Мезкита. Тогда же было принято стратегически важное решение – вся кавалерия рыцарей была сосредоточена в Медине.

Вторжение. Несмотря на все приготовления и всю напряженность, турки застали Мальту неподготовленной. Когда рано утром 18 мая наблюдатели на башнях Сент-Анджело и Сент-Альмо подняли тревогу, пшеница еще не была убрана с полей, гражданские не эвакуированы и рыцари не распределены по постам. Скорость, эффективность и логистика оттоманской военной машины застала рыцарей врасплох.

На острове началась паника. Гражданские бросились под защиту древних стен Медины и к Биргу. "Вместе с собой они тащили детей, коров и пожитки". У ворот Биргу образовалась пробка, и Ла Валетт был вынужден отправить к воротам подразделение рыцарей, которое перенаправило часть людского потока к Сенглеа.

Джиакомо Босио, историк Ордена, писал: "В 20 км от Мальты турецкая армада была ясно видна. Парусами был покрыт весь горизонт. От спектакля перехватывало дыхание: развернувшись в виде огромного полумесяца, по спокойному морю  к  Мальте двигались сотни кораблей – 130 галер, 30 галиотов, 9 транспортных барж, 10 крупных галеонов и две сотни малых вспомогательных кораблей".

Прибытие турецкого флота

Для людей, стоявших на бастионах Сент-Анджело и людей, подплывавших к Мальте на галерах это был момент, который сформировал всю их жизнь.  46 лет назад молодой рыцарь Ла Валетт стоял на крепостном валу Родоса и наблюдал подобную же картину. Сейчас рядом с ним на стене Сент-Анджело стояли старые греки, которые помнили приближавшуюся, с встающим солнцем, армаду султана Сулеймана. Мустафа-Паша помнил, как рыцари эвакуировались с Родоса холодным зимним утром. Полвека битва за Средиземноморье продвигалась на запад, и теперь она достигла его центра, в буквальном смысле слова.

Лидеры конфликта были удивительно стары, по понятиям своего времени. Битва за Мальту свела вместе коллективный опыт поколений властелинов, генералов и адмиралов. Ла Валетту, Сулейману, дону Гарсиа и Мустафа-Паше было за семьдесят. Тургуту, готовившемуся выплыть из Триполи исполнилось 80. Ла Валетт и Тургут встречались до этого, когда корсар, взятый в плен итальянским наемником Дориа, был гребцом на христианских галерах. Для Тургута Мальта была особым местом. Он совершал налеты на Мальту семь раз. Его брат был убит при штурме Гозо, и защитники отказались отдать Тургуту его тело. Предсказатель судьбы предупредил Тургута, что тот найдет свою смерть на Мальте. Так оно и случилось.

Буйная толпа, разбившая лагерь на горе Санта-Маргарита состояла из 22-24 тысяч солдат и 8 тысяч человек вспомогательного персонала. Хроникеры обычно называют гораздо более завышенные цифры – до 100 тысяч человек. Ядром войска были янычары – личная гвардия султана. Их насчитывалось около 6 тысяч человек. Янычары были вооружены более длинными, чем у европейцев аркебузами, которые дольше заряжались, но и стреляли точнее. Вместе с янычарами прибыло большое количество сипахи – спешенной кавалерии, а также наемников и волонтеров наемников воевавшей ради грабежа, путешествий и приключений.

У турок был также артиллерийский корпус и вспомогательные подразделения: оружейники, саперы, инженеры, плотники, повара и некоторое количество еврейских торговцев, надевшихся по дешевке заполучить христианских рабов.

Воинство собрали со всей оттоманской империи, в его состав входили стрелки из Египта, сипахи из Анатолии, Пелопоннеса, Балкан и Салоники, христианские ренегаты – итальянцы, испанцы, французы, освобожденные христианские рабы. Некоторые вовсе не были мусульманами.

Цитадель Биргу, между тем. была охвачена религиозной лихорадкой. Ситуация пробудила самые глубокие инстинкты рыцарей-крестоносцев. На протяжении пяти столетий они создавали мрачный миф последней твердыни, самопожертвования, борьбы против непреодолимых препятствий и могущественного злейшего и беспощадного врага – миф за который отдали жизни поколения рыцарей на стенах Иерусалима, Хаттина, Акко и Родоса. Гранд-Мастер Ла Валетт, однако, понимал, что решительный час пробил, и речь идет действительно о последнем редуте – захват Мальты турками означал не только удар в сердце христианства, но и конец Ордена Рыцарей св. Джона.

Точное количество защитников Мальты неизвестно – между 6 и 8 тысячами. Только пятьсот были европейскими аристократами в блестящих доспехах – рыцарями ордена. Сверху доспехи покрывала красная накидка с белым крестом – рыцарский наряд представлял собой дополнительное удобство для турецких снайперов. 

Высадка турок

20 мая турки начали медленно продвигаться в глубь острова. Ла Валетт, используя преимущества, которые создавал для него изломанный огороженными камнями полями и узкими тропинками ландшафт, посылал навстречу медленно продиравшейся вперед армии небольшие конные партии. Молодые рыцари, игравшие с могучим войском в кошки-мышки, возвращались в Биргу как апачи, с седел свисали турецкие головы с выпученными глазами, а наездники похвалялись награбленными драгоценностями.

Мальтийская милиция также принимала участие в подобных стычках и готовила хитроумные ловушки. Убив турка, мальтийцы закололи найденную на ближайшей ферме свинью и приставили к мертвому турецкому телу свиное рыло, выставив труп на видное место. Турки возмущенные издевательством над павшим единоверцем, бросились его спасать, и попали под огонь снайперов.

Несмотря на эти мелкие успехи, турок остановить было нельзя, и Мустафа-Паша очень быстро установил контроль над южной частью острова. 21 мая была предпринята первая попытка штурма. К Биргу вывели захваченного при высадке рыцаря Ла Ривьера. Его, скорее всего, уже пытали. Мустафа-Паша потребовал, чтобы Ла Ривьер указал на слабые точки в обороне. Ла Ривьер назвал бастионы Оверни и Кастилии.

Турецкий вал двинулся на Биргу. Защитники, затаив дыхание, смотрели на этот неземной спектакль с крепостных валов: "Турецкая армия покрыла все окружающую сельскую местность одним огромным формированием в виде полумесяца. Войско было покрыто радугой треугольных флагов, которые на расстоянии казались двигающимся полем диковинных цветов, которое радовало не только глаз, но и ухо – турки играли на множестве неведомых инструментов".

Ла Валетт дождался того, что турки окажутся в радиусе действия крепостной артиллерии. После этого он развернул флаг Св. Джона и вывел за ворота семьсот аркебузиров. Сам Гранд-Мастер был вынужден загонять обратно в крепость многочисленных добровольцев, рвавшихся на битву с турками. Битва длилась пять часов. Христиане убили сто турок потеряв десять человек убитыми. С фортов Кастилия и Овернь на турок обрушился шквал огня, и в какой-то момент жизнь самого Мустафа-Паши была в опасности. Паша решил , что Ла Ривьер намеренно лгал ему. Ла Ривьера забили насмерть на глазах у христианских рабов.

На следующий день турки провели подобную же пробную операцию против Сенглеа. Здесь Ла Валетт запретил гарнизону покидать крепость, и христиане рассчитывали только на мощь своих укреплений. Франциско Бальби писал, что несмотря на всю подготовку, ров в одном месте был настолько неглубок, что "не представлял никакого препятствия для турок".

Проблемы осады. На следующий день турки собрали большой военный совет. Как теперь они поняли, Мальта представляла собой не одну, а комплекс связанных и сложных проблем, которые надо было решать одновременно: головоломка взаимосвязанных и незнакомых внутренних гаваней, отсутствие растительности, постоянная нехватка воды и протяженность линии снабжения от лагеря до флота. Это не было  похоже на Родос, где оккупанты столкнулись с одной непреступной крепостью. На Мальте им одновременно необходимо было заниматься несколькими взаимосвязанными, хотя и хуже защищенными  объектами.

Туркам надо было разобраться с двумя связанными мысами Биргу и Сенглеа, представлявшими собой ядро христианского сопротивления. В то же время, и Биргу и Сенглеа были связаны с Сент-Эльмо, который, в свою очередь, господствовал над лучшей гаванью. Весь турецкий флот стоял на якоре в Марсакслокк в 10 км от основного лагеря, и ранние нападения христиан продемонстрировали необходимость охраны этого маршрута на всей его протяженности. В глубине острова находилась крепость Медина, и, кроме нее, форт на Гозо, которыми также надо было заниматься. Необходимо было определить приоритеты: выбрать главные цели и связать оборону на остальных. В конце концов, выяснилось, что 24 тысячи человек – это уж и не такое большое войско.

У флота были свои специфические проблемы. Главной задачей была его сохранность. Буря или дерзкий рейд врага могли предопределить затяжную, но верную гибель всей экспедиции, при постоянной угрозе прибытия вражеских подкреплений с недалекой Италии.  Христианская Сицилия была владением испанского короля и помощь осажденным должна была прийти – рано или поздно. Три фактора – растянутые линии коммуникации, ограниченные временные рамки и невозможность перезимовать на Мальте были главными стратегическими ограничителями для турок.

22 мая, в обстановки напряженности и взаимного недоверия Мустафа-Паша и Пиала-Паша приняли главное решение : в первую очередь нужно взять штурмом Сент-Эльмо – "ключ ко всем крепостям Мальты". Это,  скорее всего, являлось подтверждением  решения, принятого на военном совете у султана еще в декабре. Испанский посланник описал тогда в донесении во дворец турецкую тактику, которая зловеще совпала с реальностью:  "Их план – взять приступом замок Сент-Эльмо, что позволит им ввести флот в гавань и перезимовать. После Сент-Эльмо они осадят Сент-Анджело".

Решение было принято не дожидаясь прибытия из Триполи третьего члена турецкого триумвирата –Тургута, которого ненавидели и Мустафа, и Пиала.

Инженеры Мустафы-Паши были уверены в легкой победе – "штурм займет 4-5 дней". После этого корабли можно "будет ввести в гавань и предотвратить морское несчастье или внезапную вражескую атаку, которая может оставить нас всех здесь умирать без надежды на спасение".

Время было критичным и для Ла Валетта. Штурм Сент-Эльмо давал ему необходимую передышку для улучшения укреплений Биргу и Сенглеа отправки последнего крика о помощи к дону Гарсиа. О турецких планах Гранд-Мастер узнал от христианских перебежчиков-ренегатов. Работы вокруг Биргу и Сенглеа продолжались день и ночь: сносилось все, что могло послужить прикрытием для наступающего врага – дома, конюшни, деревья. Внутрь крепостей перетащили огромное количество земли – для последующего ремонта поврежденных при штурме редутов.

Сент-Эльмо. 23 мая турки начали перетаскивать свою тяжелую артиллерию на полуостров Скиберрас. Путешествие, длиной более 10 км, было ужасным. Франциско Бальби, наблюдавший за ним со стен Сенглеа, писал: "В каждой упряжке было по 10-12 быков, и веревки тянули множество людей".

После того, как турки полностью оккупировали полуостров, единственным маршрутом спасения из Сент-Эльмо стало 500-метровое путешествие по воде к каменистому побережью у Биргу. В последний момент Ла Валетт эвакуировал часть женщин и детей, спасавшихся в Сент-Эльмо. Вместо них были посланы дополнительное снаряжение и боеприпасы. В Сент-Эльмо были посланы 100 дополнительных бойцов под командованием полковника Маса и 60 освобожденных рабов с галер. Всего замок защищали 750 человек – большая часть – испанский контингент под командованием Хуана де ла Серда.

Со стороны суши Сент-Эльмо представлял собой длинную срезанную оборонительную линию, выходящую двумя остриями звезды к холму,  на котором оборудовали свои позиции турки. Стены защищал выбитый в камне ров. Со стороны моря форт прикрывала отдельная от всего комплекса и нависавшая над замком каменная башня. В центре замка находился прикрытый блокгаузом плац, небольшая капелла и цистерна с водой. Сбоку от укреплений располагался спешно сооруженный редут, соединенный с Сент-Эльмо мостом и защищавший крепость от фланговой атаки. С точки зрения опытного инженера, глядевшего на Сент-Эльмо с высоты Скиберраса, Сент-Эльмо представлялся маленьким и беззащитным. Дизайн форта было плохо продуман, а исполнен еще хуже: парапеты были низки, амбразур не было, малый размер форта не создавал возможности поставить на парапетах достаточное количество орудий, хуже всего – заостренные башни форта в виде звезды  создавали "мертвые зоны", в которых турки могли передвигаться, не опасаясь быть подстреленными со стен. Оценка оттоманских инженеров казалась правильной: Сент-Эльмо был не более, чем смертельной каменной ловушкой.

Ни одна армия в мире не могла сравниться с турками в искусстве осады,  с их практическими инженерными навыками,  с их способностью организовать огромные людские потоки для выполнения специфической задачи, с их дотошным планированием и их склонностью к гениальной импровизации. Со стен форта и с укреплений Биргу и Сенглеа потрясенные защитники   взирали на копошащееся внизу людское море. Каменистая поверхность и отсутствие деревьев делала работу оттоманских инженеров вдвойне трудной, но саперы расширяли паучью сеть траншей "с удивительной скоростью и прилежанием". Землю переносили за полтора километра для создания орудийных платформ. Колонны из сотен людей переносили землю и деревянные планки. Планирование этой операции было потрясающим: турки привезли с собой готовые компоненты для батарей, изготовленные в Стамбуле. Орудия были защищены деревянными треугольными парапетами, между которыми была насыпана земля. В течение двух дней траншеи были уже в шестистах шагах от рва Сент-Эльмо. Ночью по воде бесшумно скользили баржи с ветками и кустарником, предназначавшимися для забрасывания рва.   

Осада Сент-Эльмо

 

28 мая началась бомбардировка Сент-Эльмо. 24 турецких орудия были установлены в два яруса. Орудия на колесах стреляли железными пробивными ядрами.  Гигантские бомбарды (одна – ветеран осады Родоса) метали каменные ядра для разбивания стен. Целью турок было стереть в пыль два наконечника звезды форта, выходившие к их позициям, а также слабый фланг и прикрывающий его редут. Со стен Биргу Ла Валетт пытался, как мог, помешать туркам. На цитадель Сент-Анджело затащили 4 орудия, с которых христиане начали обстрел турецких позиций. Это сопровождалось некоторым успехом: Пиала-паша был легко ранен осколком камня. Но у Ла Валетта не было достаточно пороха для того, чтобы причинить серьезный ущерб.

С самого начала у христиан дела пошли плохо. Никто не мог поднять голову над парапетом: снайперы-янычары, сидевшие в траншеях со своими дальнобойными аркебузами, снимали каждого. Снайперы демонстрировали удивительное терпение и искусство, прячась в засадах по 5-6 часов. Только в первый день осады снайперским огнем было убито 30 человек. Защитников охватило подавленное настроение. Командир гарнизона Хуан де ла Серда был вассалом короля Филиппа и не имел никаких обязательств в отношении рыцарей. Уже 26 мая он послал пловца через пролив в Биргу. Его анализ был краток и убийственен: "Форт, мал, слаб, без фланговой обороны он представляет собой чахоточное тело, которому нужно огромное количество лекарств, чтобы поддерживать в нем жизнь".

A – Цитадель B – подвесной мост C - плац D – наконечники башен-звезд, разрушенные бомбардировкой  E – редут F – турецкие мосты G – направления турецкой атаки H – передовая турецкая траншея

Ла Валетт все это знал, но у него не было особого выбора: Сент-Эльмо был необходим для укрепления Биргу и Сенглеа. Гранд-Мастер иронически поблагодарил испанца за совет и немедленно выслал ему на помощь, как тот требовал, 120 человек подл командованием капитана Медрано. Это несколько подняло мораль в Сент-Эльмо, но стратегически положение форта не изменилось.

Ла Валетту, несмотря на морскую блокаду турок, удавалось поддерживать постоянную переписку с доном Гарсиа, сидевшим в 50 км от Мальты в Сицилии. Новости от дона Гарсиа не были утешительными: ему никак не удавалось собрать флот. Некоторые галеры все еще оснащались в Барселоне, генуэзцы Андреа Дориа ждали наемников, застрявших в грязи Ломбардии, постоянные дожди и бури препятствовали передвижениям большого флота.

Медрано организовал несколько контратак против саперов, однако, одна из них чуть не закончилась катастрофой. Вместо саперов в траншее атакующих поджидали янычары, которые устремились к стенам форта и захватили скалу, нависавшую на редутом, прикрывавшим фланг. 31 мая, в день Вознесения Господня, турки начали новый обстрел, целью которого было сравнять с землей передовые укрепления Сент-Эльмо. Бомбардировка продолжалась всю ночь. Орудия не чистили и не охлаждали – практика весьма опасная как для пушек, так и для артиллеристов.

Турки также начали задумываться о том, как перерубить связь между Биргу и Сент-Эльмо. На берегу пролива поставили два орудия и разместили несколько аркебузиров.

2 июня положение защитников резко ухудшилось  Наблюдатели в Сент-Эльмо надеялись, что они видят спасительный флот дона Гарсиа. На деле на Мальту из Триполи прибыл с подкреплениями ужасный корсар Тургут. В состав флота входили 13 галер и 30 вспомогательных кораблей.  На них приплыли полторы тысячи лучших бойцов во всем Средиземноморье. Проходя мимо Сент-Эльмо Тургут открыл огонь по форту из своей артиллерии. Ядра пролетели над крепостью и поубивали турок. В ответ был открыт огонь с Сент-Эльмо. Одно из ядер пробило галеру посередине, и ее пришлось срочно отбуксировать с тем, чтобы предотвратить полное затопление.

Старый корсар был не только выдающимся мореплавателем, но и специалистом по осаде и стратегии. Сойдя на берег, он сразу прибыл на фронтовые позиции к Сент-Эльмо. Мальтийская экспедиция с самого начала была ему не по душе. Он бы предпочел разгромить испанский анклав в Ла Голетта – задача куда более легкая и выгодная для его собственных владений в Северной Африке. Но, повинуясь приказам султана, Тургут, не теряя времени начал участвовать в кампании. Первым делом он велел разместить две дополнительные батареи – одну через бухту Марсамскетт, которая могла обстреливать редут и главную башню, другую  - на выступающем противоположном мысе. Сент-Эльмо теперь обстреливался с 180 градусов, и обороняющимся казалось, что "стены вот-вот превратятся в пепел".

В своих письмах к европейским государям Ла Валетт предупреждал, что потеря Мальты превратит Европу в "крепость без редута". И если ключом к Европе была Мальта, то ключом к Мальте был Сент-Эльмо, судьба которого, в свою очередь, зависела от маленького наскоро сооруженного земляного редута. Тургут это понимал не хуже Ла Валетта, и Тургут действовал.

3 июня, по иронии судьбы, в день св. Эльма (покровителя мореплавателей) турки организовали защитные позиции всего в десяти метрах от стен редута. Турецкие инженеры под покровом темноты решили оценить ущерб, который причинила непрекращавшаяся бомбардировка стенам. К их удивлению, никто не остановил их когда они подобрались к стенам. Единственный часовой был свален аркебузным выстрелом, или, согласно другой версии, проявил трусость и убежал. 40 его товарищей, оборонявших редут, были уверены, что он стоит на страже.

Инженеры бесшумно удалились на свои позиции и сообщили удивительную информацию командованию. Была организована немедленная атака янычарами. Янычары поднялись на стены редута и с диким криком и улюлюканьем начали стрелять и рубить все, что попадалось под руку. Защитники запаниковали и бросились к мосту, соединявшему редут с Сент-Эльмо. Только решительная вылазка нескольких рыцарей предотвратила немедленное проникновение янычар в Сент-Эльмо. Было организовано две героических контратаки, но отбить редут не удалось.

Турки с невиданной скоростью заполонили редут. Немедленно были притащены мешки с землей, из которых соорудили вал для защиты от контратак. Это было только прелюдией к дикой атаке, целью которой было взять наконец-то Сент-Эльмо. Турки пытались приставить лестницы к стенам прямо изо рва. Защитники валили на их незащищенные головы камни и обливали их греческим огнем. Через пять часов жестокой битвы турки отошли, оставив на поле боя трупы пятисот своих лучших солдат. Защитники потеряли 60 солдат и 20 рыцарей. Один из них, смертельно раненный, дополз до капеллы и умер на алтаре.

Несмотря на этот успех, итоги для защитников были самыми плачевными. Редут был во вражеских руках. Турки яростно работали, насыпая землю с тем, чтобы повысить его уровень до уровня крепостных стен. Они теперь могли бомбардировать самое сердце Сент-Эльмо с помощью двух захваченных на редуте пушек. Внизу, во рву, люди могли беспрепятственно подкапываться под крепостные стены, не опасаясь того, что они будут атакованы.

Ла Валетт знал, что форт обречен. Вопрос был только в том, сколько защитники еще сумеют продержаться. Сведения с Сицилии были неутешительными: дон Гарсиа писал, что не сможет выйти в море раньше 20 июня. Капитан Миранда произвел оценку укреплений Сент-Эльмо и доложил: "Форт нельзя удержать, в случае, если турки проявят упорство, поскольку не хватает укреплений, которые могут сдержать их напор. Более того, в случае поражения защитникам некуда ретироваться".

На фоне потери редута Ла Валетту необходимо было поднять мораль защитников Сент-Эльмо. Он назначил фактическим командиром форта Миранду. Капитан был не аристократом, а профессиональным солдатом, хорошо знавшим своих людей. Первым делом он потребовал денег и вина. Миранда сказал: "Ничто так не радует сердце солдата, как деньги". На плацу был устроен бар и поставлены игорные столы. Данные меры помогли, но ненадолго.

Турки, однако, яростно приближали конец. Уровень редута постоянно повышался. Ров засыпался мусором и кустарником. Турки сняли с части кораблей мачты и начали сооружение из них моста через ров прямо на стены. Дерево присыпали землей, чтобы защитникам не удалось спалить мост. По мосту могли идти пять человек в ряд. Атаки защитников с целью уничтожить мост захлебнулись. Турки начали сооружение второго моста.

Защитники отправили к Ла Валетту другого испанского капитана, Медрано, с письмом, в котором говорилось, что форт невозможно удержать: "потому что стены сравняли с землей, вражеский мост почти окончен, а с редута можно обстреливать всю территорию форта". По ночам защитники слышали глухой стук кирок изо рва: турки явно подкладывали мины. 8 июня высший совет в Биргу получил второе письмо, подписанное 50-ю рыцарями. Они писали, что оборона невозможна, что все заперлись в капелле и ждут разрешения на последнюю решительную вылазку.

Ла Валетт послал в форт еще одного своего комиссара для оценки ситуации. Он обнаружил в форту мятеж. Все занимались спешными приготовлениями к отступлению. Источники воды заваливались мусором и ядрами. Крепость намеревались взорвать изнутри. Когда комиссар попробовал объяснить, что невозможно взорвать крепость, стоящую на скале, его попросту взяли в заложники и потребовали показать, каким образом он намерен удерживать форт. К счастью, кому-то пришло в голову забить в тревожный колокол , и все бросились по своим позициям, ожидая турецкой атаки. Комиссар ускользнул обратно в Биргу.

Комбинация обещаний и шантажа успокоила мятежников. Один из комиссаров Ордена, дон Константино начал вербовку волонтеров для Сент-Эльмо в Биргу. Военный совет спокойно проинформировал мятежников: "Если хотите, можете уходить. На место каждого из вас претендуют четыре добровольца".  Гранд-Мастер написал рыцарям в крепости, напомнив им об обетах перед Христом и клятвах Ордену. Был назначен новый командир гарнизона, Мельхиор де Монсератт. Капитан Миранда произнес зажигательную речь "языком, который понимают солдаты". Он сказал им, что они должны проявить мужество и "продать свою жизнь варварам подороже". В конце концов, никто из гарнизона не захотел покинуть Сент-Эльмо. Гарнизон, однако, потребовал подкреплений. Через пролив переправили сто человек. Вместе с ними перевезли большое количество флагов и стандартов, чтобы у турок создалось ложное впечатление о многочисленности подкреплений. В Сент-Эльмо переплыл знаменитый проповедник Роберт Эболийский. Два еврея-выкреста попросились добровольцами в форт, что произвело особое впечатление на защитников. 

Греческий огонь

В битве, продолжавшейся вторую неделю, использовались все виды оружия той эпохи. У турок были, и они несомненно использовали лучников, но главным их орудием на расстоянии была осадная артиллерия, грохот который создавал впечатление наступившего Армагеддона. На расстоянии это был конфликт артиллерии и снайперов, в рукопашных боях у стен  в дело пошли самодельные зажигательные устройства. Христиане использовали некое подобие примитивных ручных гранат и огнеметов, а также аркебузы, стрелявшие камнями размером в голубиное яйцо и железными цепями для уничтожения скоплений противника. Оборона Мальты была настоящей лабораторией огнестрельного и огнеметного оружия.

Так, 10 июня Ла Валетт послал в Сент-Эльмо новое страшное оружие, изобретенное рыцарем Рамоном Фортуном. Оно состояло из обручей бочонков, покрытых вываренной в дегте бечевкой. Процесс погружения в деготь повторялся несколько раз до того, как "обод становился толщиной с человеческую ногу".  

Горящие обручи метали с парапета в толпы наступающего врага. Обручи были немедленно испытаны во время яростной атаки янычар. Масса турок устремилась к стенам Сент-Эльмо через два только что возведенных моста. Защитники  с парапетов с помощью огромных железных щипцов спустили горящие обручи, которые покатились на нападавших под уклон. Эффект был ужасающим. Гигантские колеса поджигали развевающиеся одежды двух-трех янычар зараз. Люди превращались в горящие факелы, в отчаянии устремлявшиеся к морю. Психологический эффект горящих колес был сильным – янычары отступили, но ненадолго. Мустафа-Паша хотел покончить с фортом, и к ночи атака возобновилась. Через пролив Сент-Эльмо, защитники которого отбивались гарантами, гигантскими горящими колесами и греческим огнем, выглядел, как извергающийся вулкан. Ужасающие крики навели на мысль, что с фортом покончено, но Сент-Эльмо устоял – вновь. Турки отступили.

Наступало утро. Защитники валились с ног от усталости. Мустафа-Паша приказал ввести в бой новые подкрепления. Началась новая отчаянная атака янычар. Они бросились на стены с веревками и абордажными крюками. Им удалось вскарабкаться наверх и захватить часть стены. Увидев ужасную опасность командир бастиона, полковник Мас, вытащил на стену легкую пышку и выстрелом в упор смел со стены янычар. Атака вновь захлебнулась. Над полем боя нависла тишина. Весь последующий день турки подбирали и хоронили мертвых. Защитники тоже понесли непомерные потери. Ла Валетт переправил в форт еще 150 человек. Осада продолжалась уже 14 дней.

Плохие новости взбудоражили  оттоманский лагерь. Множество лучших солдат погибли во время жестоких штурмов. В лагере начались болезни. Раненые умирали. Турки были вынуждены ввести ограничения на выдачу продовольствия, опасаясь перспективы длительной осады. Паши переругались с янычарами: "Паши пеняли янычарам, что те называют себя не иначе, как Дети Султана и бахвалятся своими подвигами, а сами две недели не могут взять маленький, плохо укрепленный форт". Одновременно переругались Мустафа-Паша и Пиала-Паша, армия и флот. До Пиала-Паши дошли слухи о том, что дон Гарсиа готовится выйти с Сицилии в море, он был вынужден отправить флот на патрулирование Мальтийского канала.

13 июня в оттоманский лагерь из Сент-Эльмо прибежал итальянский дезертир. Он рассказал Мустафа-Паше, что нужно сделать: досыпать еще уровень редута, с тем, чтобы с него можно было обстреливать весь форт, прекратить всякое сообщение см Биргу, и совершить последний решительный бросок, который должен добить немногих оставшихся защитников. На следующее утро голос итальянца разбудил форт: Мустафа-Паша "собственной головой" гарантировал защитникам свободный проход из крепости "куда они захотят". В противном случае всех ожидает ужасная и мучительная смерть. Ответом стал залп аркебузных выстрелов.

Турки тут же приступили к артиллерийскому обстрелу и мелким нападениям по всему периметру обороны. Их тактикой было вымотать до предела защитников перед решающим ударом. Нападающие неустанно работали над тем, чтобы закидать рвы перед стенами. Во время одной из отвлекающих атак был аркебузным выстрелом был убит аттиред-ага – любимый командир янычар. В ночь на 16 июня все внезапно смолкло и замерло. За два часа до рассвета муллы начали созывать правоверных на молитву. Ла Валетт послал еще подкреплений. Защитники, хотя и вымотанные, были хорошо организованы и готовы.

Каждый человек знал свой пост и обязанности. Защитники были разбиты на тройки – один аркебузир и два пикинера. Были созданы специальные команды, которые должны были оттаскивать раненных и убитых. У баррикад и парапетов стояли заряженные аркебузы, лежали заготовленные кучи камней, бочки с водой, в которые должны были бросаться люди, подхватившие огонь. Три мобильные боевые группы должны были немедленно появляться в местах, где создавалась угроза прорыва.

Солнце встало: форт подвергся еще одному жесточайшему обстрелу. Турки двинулись на форт огромным полумесяцем. Было поднято личное знамя султана, на пике выставлен его тюрбан. В первых рядах бежали полуголые люди, наряженные в леопардовые шкуры и с орлиными украшениями на головах. Они вопили "Аллах Акбар!" и бросались на стены. Со стен в ответ неслись имена Иисуса, Девы Марии, Св. Михаила, Св. Джеймса и Св. Джона. Два человеческих моря столкнулись на стенах и на мосту. Свои стреляли в своих и в врагов одновременно. Западный ветер дул в лица защитникам вместе с дымом от их собственных пушек. Взорвался склад зажигательных припасов, многие защитники сгорели.

Тридцать капитанов турецких галер поклялись "войти в форт первыми или умереть". Ла Валетт приказал открыть огонь по нападающей массе из пушек Сент-Анджело. Снаряды перелетели  и убили 8 защитников. Оставшиеся в живых показали жестами своим товарищам, куда перенаправить огонь. Следующий зал убил 20 турок. Мустафа-Паша и Турогут были явно видны в своих роскошных одеждах. Несмотря на всех их старания, атака против главной башни захлебнулась. Огненные колеса  делали свое ужасное дело: ров наполнился мертвыми телами. Оттоманские стандарты, установленные было на парапетах были сорваны. Один из них схватил капитан Медрано, через минуту ему прострелили голову. Флаг самого султана был захвачен. Комендант Миранда был ранен, но продолжил бой сидя в кресле и держа меч. 

Через семь часов жестокой битвы турки отошли. Над морем крови прокатился триумфальный вопль "Победа и христианская вера!. В бою погибла треть гарнизона – 150 человек. Спокойный голос сказал защитникам на итальянском: "Рано радуетесь. С вами  покончат – не сегодня, так завтра". Ренегат не дожил до победы. Через несколько дней его поймала партия лазутчиков из Медины. Предателя привязали к конскому хвосту и дети насмерть забили его палками.

 

17 июня Мустафа-Паша провел отрезвляющий  военный совет. Тургут вновь указал на самое слабое звено во всей турецкой операции – блокада Сент-Эльмо не была полной, и из Биргу постоянно поступали подкрепления и боеприпасы.  Турки вырыли траншею на том месте на берегу, где обычно приставали лодки из Биргу. Линия снабжения Сент-Эльмо была перерезана. 12 рыцарей вызвались добровольцами отправится в форт, но Ла Валетт отказал – потеря людей стала бессмысленной. Он отправил еще двух гонцов с отчаянными посланиями к дону Гарсиа. Один из них был перехвачен турками, но Мустафа-Паша не смог найти в своем лагере христианского ренегата, которому удалось бы расшифровать код.

На следующий день турки понесли одну из самых тяжелых потерь за всю кампании. Командиры собрались на одной из батарей, обстреливавших с берега пролива форт. Орудие стреляло слишком высоко. Тургут приказал его немного опустить. Орудие опустили, но оно опять стреляло высоко. Орудие опустили еще ниже. На этот раз его опустили слишком низко. Ядро попало в каменную стену напротив батареи. Осколки камня убили квартирмейстера турецкой армии Соли Ага. Тургуту осколок камня угодил в голову. Туруга защитил его огромный тюрбан, но он был тяжело ранен. Старый корсар лежал на земле с вывалившимся наружу языком и не мог говорить. Мустафа-Паша попытался скрыть от войска эту потерю, быстро отправив Тургута в шатер, но слухи распространялись быстро. Старый корсар лежал без сознания, ни жив ни мертв. Он цеплялся за жизнь еще несколько дней.

 

На следующий день турецкий обстрел принес давно ожидаемый результат: часть стены обвалилась, и через нее теперь было гораздо легче перелезть. Брешь заделывали одеялами и старыми парусами. Этой же ночью Биргу потряс сильный взрыв – взорвался склад с порохом. В турецком лагере солдаты вопили от счастья. 20 июня турки закончили строительство платформы, на которой была установлена батарея , обстреливавшая пролив между Биргу и Сент-Эльмо. Всякое сообщение по воде между двумя крепостями стало невозможным. Последняя лодка была отправлена из Сент-Эльмо ночью 19 июня. Капитан Миранда написал Ла Валетту: "Отправлять еще больше людей на верную смерть – жестокость".

22 июня Мустафа-Паша со всех сторон обложил Сент-Эльмо. Пиала Паша ввел в пролив галеры, которые начали обстреливать форт с воды. Небольшие лодки с аркебузирами охраняли пролив между Сент-Эльмо и Биргу. Отборные снайперы были размещены на господствующей над Сент-Эльмо высоте и обстреливали всю внутреннюю территорию крепости. Монтсеррату, коменданту форта, снесло голову ядром. Снайперы отстреливали, в первую очередь рыцарей.

Несмотря на это, еще одна атака турок, после шестичасовой битвы, захлебнулась. По жестоким солнцем выжившие христиане ползали по руинам форта. Большинство командиров были убиты. Оставшиеся в живых – Миранда и Мас были ранены и не могли стоять на ногах.  Убитых некому было хоронить. Стены были пробиты во многих местах, но заделывать их было некому и нечем. Это был 26-й день осады. Те, кто мог стоять на ногах, собрались в капелле. Они решили в последний раз попросить о помощи. В Биргу направили пловца и шлюпку. Обоим каким-то образом удалось проскользнуть сквозь турецкую блокаду. Ла Валетт выслушал посланников с каменным лицом. Он наотрез отказался посылать еще людей, но согласился послать флотилию шлюпок с боеприпасами. Ночная попытка прорваться ночью в Сент-Эльмо оказалась фатальной – флотилия влетела в 80 галер Пиала-Паши. 

В капелле Сент-Эльмо последние защитники причащались и исповедовались. Священники спрятали под пол церковную утварь, опасаясь осквернения после штурма. Турки всю ночь продолжали артиллерийский обстрел. Форт был охвачен огнем.

Взятие Сент-Эльмо

Утром в субботу, 23 июня, в день Святого Джона – покровителя Ордена, турецкая масса пошла на последний штурм. Внутри крепости оставалось 70-100 защитников. Они обыскивали тела своих павших товарищей, в надежде найти несколько крупиц пороха, чтобы зарядить аркебузы в последний раз. Командиры – Миранда и Экверрас не могли стоять на ногах. Их посадили в кресла, в руках они сжимали мечи.  Форт держался еще четыре часа. За два часа до полудня янычары и сипахи снова пошли в атаку. Их не встретил ответный огонь. Пороха больше не было. Между рвом и стенами лежало 600 мертвых тел. Турки, почувствовав, что сопротивление наконец-то сломлено, устремились в крепость через мост. Одновременно, несколько сотен человек высаживалось со шлюпок в проливе.  Миранда и Экверрас были застрелены в своих креслах. Мустафа-Паша, разгневанный длительной осадой, приказал никого не оставлять в живых. Он пообещал, что будет покупать головы защитников у янычар. Последние защитники сбежались к капелле, надеясь, что там можно будет сдаться. Они, однако увидели, как янычары разделывают тех, кто сдался, и "сбежавшись к центру плаца дорого и продали свои жизни".

Под надзором Мустафы последние защитники были старательно добиты. Часть людей выстроили вдоль стены и использовали в качестве мишеней для практики лучников. Несколько защитников были убиты внутри капеллы. Особую ненависть вызывали рыцари: их вешали вверх ногами, головы рассекали, а из груди вырывали сердца. Несколько итальянских солдат упали на колени, умоляя "вашего бога" о пощаде. Их безжалостно забили. Один несчастный спрятался в сундук, надеясь на спасение. Два итальянских ренегата радостно тащили сундук, надеясь на богатую добычу. Их остановил сам Мустафа-Паша, который потребовал открыть сундук. Прятавшегося тут же убили.

Теперь, когда последнее препятствие было устранено, Пиала-Паша ввел весь свой флот в бухту Марсамксетт. Мустафа-Паша был уверен, что перебил всех защитников Сент-Эльмо, но он ошибался. Несколько человек в последний момент кинулись к морю и сдались не оттоманскому войску, а корсарам Тургута. Те их спрятали ради выкупа. Эти люди, среди которых был итальянский рыцарь Франческо Ланфредуччи "восстали из мертвых" через несколько лет. Пять мальтийцев тихо уплыли в море. До ночи они прятались в прибрежных пещерах, а с наступлением темноты также тихо приплыли в Биргу. Именно из их рассказов известно о последних часах Сент-Эльмо.

Если Биргу был шокирован тем, что рассказали мальтийцы, наглядная демонстрация была проведена на следующее утро. Головы командиров Сент-Эльмо были насажены на пики и выставлены на стены. Мустафа –Паша распорядился одеть изуродованные тела нескольких рыцарей и священников, после чего их прибили к деревянным крестам. Кресты сплавили по проливу к стенам Биргу. Паша хотел запугать защитников Биргу. Его действия возымели обратный эффект. Ла Валетт велел не показывать никаких признаков скорби. Тела рыцарей захоронили с большими почестями. Крепость праздновала день Святого Джона, как обычно. Всех турецких пленников вывели на парапеты и казнили. Позднее батареи Сент-Анджело дали залп по турецким позициям. Вместо ядер пушки были заряжены головами казненных. Ла Валетт отдал приказ гарнизону в Медине казнить всех пленных, но медленно – по несколько человек в день.

Пиала-Паша, взобравшись на стены Сент-Эльмо был потрясен увиденными сценами. Он спросил Мустафу, к чему нужна была подобная жестокость. Тот ответил, что приказ султана – не оставлять никого в живых. В тот же день сообщение о взятии Сент-Эльмо было отправлено Сулейману. В Венеции весть о взятии форта привела к массовым проявлениям народной радости. Возможно, что "празднования" были организованы намеренно, чтобы продемонстрировать султану лояльность венецианцев.

Через два часа после падения Сент-Эльмо Тургут "отведал шербет мученичества и покинул тщеславный мир". Тело Тургута было отправлено в Триполи на одном из галеотов корсаров. На обратном пути корабль должен был привезти порох, нехватку которого турки начали ощущать.

Сенглеа. Ла Валетт потерял на обороне Сент-Эльмо полторы тысячи человек – четверть своего гарнизона. Потеря была невосполнима, но также невосполнима была тля турок потеря времени. Пока они штурмовали форт, Ла Валетт укреплял Биргу и Сенглеа и слал отчаянные письма королю Филиппу и дону Гарсиа. Он требовал проведения немедленной спасательной полномасштабной экспедиции "без которой все мы – мертвецы".

Мустафа-Паша тоже был измотан и тоже опасался того, что может принести ему будущее. Именно поэтому 29 июня он попытался повторить то, что 40 лет назад сделал на Родосе Сулейман. К стенам Сенглеа был послан богато наряженный испанец, 32 года проведший в оттоманском рабстве. Он передал рыцарям предложение Мустафы - свободный проход на Сицилию "со всеми вашими людьми, вашей собственностью и вашей артиллерией". Ла Валетт сказал страшным голосом: "Повесить его!" Раб упал на колени, крича, что он всего лишь несчастный пленник, выполняющий волю своего хозяина. Испанца отпустили, велев передать Мустафе, что следующий посланник будет убит. В любом случае, кровавая баня, устроенная пашой в Сент-Эльмо похоронила всякие надежды на то, что мирное население, не говоря уж о рыцарях, сломается и пойдет на компромисс.

Мустафа отдал приказ полностью блокировать оба полуострова – Биргу и Сенглеа, но заняться в первую очередь Сенглеа.

Осада Сенглеа

Сенглеа была более слабым укреплением. Со стороны суши ее прикрывал форт Сент-Мишель. Выступ за фортом был пуст: на холме стояли две мельницы. Там где конус холма выходил к морю, была сооружена остроконечная боевая платформа, которая называлась Спур. Укрепления Сенглеа были неудовлетворительными. Ров, высеченный в скале перед Сент-Мишель, был не завершен. Западная сторона полуострова, выходившая к морю, не была защищена никакими серьезными укреплениями, кроме Спур, и могла быть легко подвергнута обстрелу. Только восточная сторона, выходившая на внутреннюю гавань, на другой стороне которой стоял Биргу , была более или менее защищена.

В субботу 30 июня Франциско Бальби, стоя на стене Спур, заметил на противоположном берегу фигуру в кавалерийской форме и доспехах. Фигура отчаянно махала руками, показывая, что ей нужна лодка. Бальби показал, что лодки не будет, и что до Спур нужно добираться вплавь. Фигура неуверенно разделась и еще более неуверенно ступила в воду. Навстречу были посланы три мальтийских пловца. Они схватили дезертира как раз в тот момент, когда он начал тонуть, а турки на другом берегу подняли тревогу.

Беглец оказался бесценной находкой для Ла Валетта, настоящим кладезем информации о том, что происходит в штабе Мустафа-Паши. Ему было 55 лет и турки звали его Мехмет бен Давид. На самом деле его имя было Филипп Ласкарис, и он был потом ком знатной греческой семьи с Пелопоннеса. Турки захватили его еще ребенком и обратили в ислам. Он играл значительную роль в планировании Мустафа-Паши. Став свидетелем героической обороны Сент-Эльмо он почувствовал , что "его сердце тронул Святой Дух и решил вернуться к католической вере".

Ласкарис изложил Ла Валетту план атаки Сенглеа, пункт за пунктом. Для того, чтобы напасть на западный, менее защищенный фланг, и при этом не пытаться проводить свой флот в гавань под огнем христианской артиллерии, паша распорядился перетащить посуху шлюпки  и лодки, с помощью которых турецкий десант должен был высадиться у Спура.  Лодки должны были протащить вокруг подножия горы Скиберрас в устье бухты за Сенглеа. Информация была по-настоящему бесценной, и защитники предприняли энергичные контрмеры.

Одновременно, турецкое предприятие пережило еще один сильный и болезненный удар.  Ночью 3 июля длинная колонна темных фигур крадучись пробиралась по мальтийскому ландшафту. Колонна шла по пыльному лабиринту тропинок в обход оттоманского лагеря. Это была небольшая ударная группа, посланная доном Гарсиа на помощь Мальте. Она состояла из семисот отборных испанских солдат под командованием коменданта Сицилии маршала де Роблеса. Среди солдат было несколько рыцарей и искателей приключений, в том числе , два беглых английских католика – Джон Смит и Эдвар Стэнли. Колонне удалось не только незамеченной произвести высадку на Мальте, но и некоторое время скрываться в стенах Медины. После этого, также незаметно, экспедиция вышла к стенам Биргу.  Предприятие было тщательно спланировано, организовано и осуществлено. Информация о продвижении колонны передавалась с помощью мальтийских гонцов, переодетых турками и системы сигнальных костров. Только один рыцарь - "очень толстый и тяжело вооруженный" – Джироламо Гравинский и 12 человек, сопровождавших его багаж, потерялись в ночи и были схвачены турками. Остальные триумфально вошли в Биргу.

Испанское подкрепление переправляется в Биргу

Когда Мустафа-Паша понял от плененного Джироламо, о чем идет речь, его гневу не было предела: виноват был Пиала-паша, под носом кораблей которого столь значительные силы высадились и прошли незамеченными.

И Сенглеа, и Биргу, были теперь полностью отрезаны от внешнего мира. Сообщение было возможно только с помощью гонцов-пловцов. На арке, соединявшей два полуострова, спешно сооружались деревянные платформы для орудий. Сами орудия перетаскивались обратно к гавани от развалин Сент-Эльмо. Бомбардировка Сенглеа – форта Сент-Мишель и западного побережья началась 4 июля. Ла Валетт ответил тем, что послал на восстановление стен скованных по парам мусульманских рабов. Это не возымело на турок никакого действия. Некоторые из рабов стали кричать своим единоверцам за стены, чтобы те прекратили стрелять по своим. Мальтийцы неправильно интерпретировали происходящее, решив, что рабы направляют турецкий огонь. Толпа обезумивших от ярости женщин накинулась на рабов, и потащила их с проклятиями по улицам города. Рабов забили камнями до смерти.

6 июля было доказано, что информация Ласкареса корректна. Из ниоткуда в верховьях гавани появились 6 больших шлюпок. Их протащили более километра вдоль подножья горы Скиберрас с помощью быков и смазанных жиром катков. На следующий день появилось еще 6 шлюпок, к 14 июля их количество достигло 80. 

Тем временем, оттоманская бомбардировка не прекращалась. Поспешность Мустафа-Паши, не разрешавшего делать передышки для того, чтобы орудия остыли, привела к катастрофическим результатам. Одно из орудий взорвалось, из- за взрыва загорелся склад пороха, гигантский взрыв склада подкинул в воздух 40 турецких солдат – все они погибли.

Ла Валетт ответил на турецкий план атаковать западный берег Сенглеа двумя инженерными изобретениями. Первым было строительство  понтонного моста из закупоренных бочек, по которому можно было быстро перебрасывать солдат из Биргу в Сенглеа и обратно. Вторым стало сооружение подводной сети из железных цепей , набитых на подводные столбы, сооруженные из корабельных  мачт. Цепи размещались в 10-15 метрах от линии берега и препятствовали высадке задуманного турками десанта. Турки наткнувшись на внезапное препятствие, пришли в ярость. Были посланы специальные команды пловцов, которые должны были обрубить подводные столбы. Им навстречу послали мальтийских пловцов, которые должны были этому воспрепятствовать. В прибрежной воде завязалась странная битва плавающих обнаженных воинов. Вода окрасилась кровью. Один турок был убит, несколько ранены. Турки ретировались. Ночью турки попробовали другую тактику. Они привязали к столбам кабели, которые в свою очередь, были привязаны к турецким галерам. Турки надеялись, что движущаяся масса корабля позволит вырвать столбы. Мальтийские пловцы перерубили кабели.

Бой в воде

Между тем, на помощь туркам с 28 кораблями  и 2 тысячами человек прибыл Хасан, зять Тургута и губернатор Алжира. Флот считал, что армия делает недостаточно, флот обвинял армию в бездеятельности. Мустафа-Паша, уставший от возникновения все новых препятствий, отдал приказ об атаке.

Несмотря на турецкий огонь, Ла Валетту удалось развернуть понтонный мост между Биргу и Сенглеа. По мосту в Сенглеа немедленно стали перебрасывать боеприпасы и горючие материалы. Мустафа надеялся, что одновременная атака и на суше и на море попросту сметет оборону христиан. Христианские дезертиры рассказали мальтийцам, что паша намеревался перебить всех защитников. Только для Ла Валетта должны были сделать исключение – паша намеревался послать его в качестве "подарка" султану. Услышав это, Гранд-Мастер публично поклялся, что живым в руки турок не дастся.

Штурм начался за полчаса до рассвета 15 июля. На холмах за Сенглеа и на Сент-Эльмо турки зажгли сигнальные огни. Алжирцы скопились перед фортом. Их прикрывали турецкие аркебузиры. На стенах стояли солдаты из свежих испанских подкреплений маршала  де Роблеса.

К западному бегу двинулись сотни шлюпок. Защитники с ужасом смотрели на этот чудовищный и прекрасный спектакль: янычар в белых одеждах и высоченных тюрбанах, алжирцев в багряных робах "в одеждах из золота и серебра и багрового дамаска", вооруженных "прекрасными мушкетами Феза, скимитарами и ятаганами и  восхитительными луками". Впереди плыли три лодки с божьими людьми, "странно одетыми и читающими суры Коорана". Береговая артиллерия немедленно открыла огонь. Божьи люди ретировались, но остальные только сильнее махали веслами. При обстреле погибло множество турок, но маленькая армада неумолимо стремилась к берегу.

 

На суше алжирцы устремились в атаку. Поднявшись из траншеи, они "с невиданной яростью" бросились нас стену, приставляя к ней свои раскладные лестницы. Испанцы на башнях открыли фланговый огонь, скосив сотни алжирцев. Несмотря на это, сила их удара была такова, что им удалось захватить часть стены. Хроникер Джиокимо Боссио так рассказывает о  воцарившемся хаосе: "Я не знаю, поможет ли образ ада  описать эту ужасающую битву. Огонь, дым, жар, пламя. Вырывающееся из огнеметов, вонь, обрубки тел, трупы, звон мечей, стоны, вопли, гром орудий, люди, убивающие и ранящие друг друга, люди, карабкающиеся и сбрасывающие друг друга со стен, падающие и стреляющие" Все народы Средиземноморья схлестнулись здесь в самых невероятных сочетаниях: над крепостью стоял рев проклятий на мальтийском, испанском, турецком, сербском, итальянском, греческом, арабском. В конце концов, алжирцам, несмотря на весь их пыл, пришлось отступить. Ага янычар, однако, немедленно бросил на приступ свой резерв.

На западном побережье армада шлюпок врезалась в железные подводные цепи. Турки были вынуждены прыгать в воду и добираться до берега вплавь. Капитан Спура, Саногуера, приготовил две мортиры, которые должны были смести турецкий десант с пляжа. Турки, однако, были настолько стремительны, что мортиры выстрелить не успели. Турки подбежали к земляному редуту Спура и полезли на его ограждения. В это время один из защитников допустил ошибку при поджоге гранаты. Она взорвалась у него в руках, взорвав небольшой склад боеприпасов и поубивав защитников, стоявших вокруг. Воспользовавшись замешательством, турки вскарабкались на парапет и установили на нем свой флаг. Капитан Саногуера бросился к нему. В своих блестящих доспехах он был прекрасной мишенью. Янычар прострелил ему мошонку. Капитан умер на месте. Ликующие турки попытались утащить тело капитана к себе, схватив его за ноги. Сверху защитники тянули капитана за ноги. В конце концов победили защитники, но туркам удалось стянуть с капитана сапоги. Враг был так близок, и его было так много, что Бальби его товарищи, не имея времени на зарядку аркебузов, просто валили на турок камни.

В то время как защитники отчаянно оборонялись и на суше и на море, Мустафа-Паша вытащил свою козырную карту: тысяча отборных янычар и большие шлюпки. По плану, янычары, специально отобранные из тех, что не умеют плавать, должны были проскользнуть мимо Спура к небольшому мысу, выступавшему в сторону Биргу. Там не было защитной цепи, палисада на берегу, и стены Спура были самыми низкими именно в этом месте. Турки надеялись проскользнуть незамеченными, и неожиданно опрокинуть всю оборону западной части Сенглеа. Паша, однако, не знал одной важной детали, имевшей критическое значение. Со стороны Биргу на берегу была спрятана батарея, орудия которой стреляли почти вровень с поверхностью воды. 

Оттоманские шлюпки идут на Спур

Командир батареи с удивлением понял, что тукам ничего неизвестно о ее существовании.  Пять мортир были тихо заряжены смертельной картечью – мешками с камнями, обрезками цепей, и снабженными зубцами металлическими ядрами. Затаив дыхание, артиллеристы ждали, когда шлюпки появятся в их радиусе стрельбы. Турки были так возбуждены, что не заметили батарею до самого конца, до того,  как их можно было расстрелять в упор. Град картечи обрушился на ничего не подозревавших турок. Девять из десяти шлюпок затонули немедленно. Тот, кто не был убит немедленно, утонул. За одну минуту турки потеряли несколько сотен лучших штурмовых солдат.

Жестокая битва на западном берегу, тем временем продолжалась. Командир турок, Кандалисса Грек, заверил солдат в том, что янычарам удалось захватить часть стены форта. Это было неправдой, но поддержало турок в нужный момент. Ла Валетт, между тем, перебросил по понтонному мосту свежие подкрепления из Биргу. Завидев их , ага и янычары отошли от стен. Турки тащили с собой своих мертвецов. Турецкая батарея дала последний залп по наступавшим подкреплениям. Многие рыцари  были убиты. Те, что остались живы, бросились на помощь своим товарищам к Спур. Среди них, несмотря на категорический запрет Ла Валетта был дон Гарсиа, сын наместника Сицилии. Его сразу убили мушкетным выстрелом.

Первыми на пляже появились мальтийцы. Они обстреливали шлюпки из пращ и вопили : "Помощь! Победа!". Турки неожиданно осознали, что форт вовсе не взят, что Канделисса их обманул. Среди турок началась паника, и они бросились к берегу, к спасительным шлюпкам. Несколько шлюпок, стоявших у берега, были перевернуты взбесившейся паникующей толпой. Остальные поспешили отойти от берега. Турки, многие из которых не умели плавать, запутавшись в собственных одеждах пошли ко дну, пытаясь достичь шлюпки. 

Чувствуя, что пробил их час, защитники высыпали на берег, рубя и коля без разбора. Некоторые турки бросились на колени, моля о пощаде. Пощады не было. Память о Сент-Эльмо еще была свежа. Христиане кричали: "Бей, бей. Платите за Сент-Эльмо, ублюдки!"

 

Чувствуя, что пробил их час, защитники высыпали на берег, рубя и коля без разбора. Некоторые турки бросились на колени, моля о пощаде. Пощады не было. Память о Сент-Эльмо еще была свежа. Христиане кричали: "Бей, бей. Платите за Сент-Эльмо, ублюдки!"

В шлюпках команды не знали, что делать. Для Пиала-Паши главным было сохранить флот, и он помчался на коне к берегу, чтобы отдать приказ об отходе. Мимо пролетело ядро, выбив пашу из седла. Паша грохнулся о землю, получил контузию и временно лишился слуха. Мустафа, наблюдая за кровавым побоищем на пляже, отдал прямо противоположный приказ – подойти к берегу и спасти оставшихся в живых. Береговая батарея с Биргу открыла огонь по шлюпкам,  и те отошли.

Торжествующие мальтийцы добивали турок и грабили мертвых, срывая с них богатые одежды, собирая украшенные золотом и серебром ятаганы и сабли. Турки готовились к победе – победители обнаружили веревки для связывания пленных и даже победные реляции, заранее приготовленные для отправки в Стамбул. Торжествующим христианам также достались немалые суммы денег и "большое количество гашиша".

Только четыре турка были взяты в плен. После короткого допроса гранд-мастер отдал их на растерзание толпе. На стенах Сенглеа и в проливе лежали четыре тысячи мертвых тел. Море выносило мертвецов на берег еще несколько дней.

 

Окопная война. Известие о взятии Сент-Эльмо возымело сильнейший психологический эффект на всю Европу. Папа вел себя так, как будто враг уже стоял под воротами Рима. Он велел передавать ему известия из Сицилии в любое время дня и ночи. Пий поклялся, что он в любом случае не покинет Рим. Ла Валетт написал холодное письмо дону Гарсиа. Он просил всего 10 тысяч человек, которые могли бы смести турок в море, потому что "большинство из них – мусор и неопытная солдатня".

Дон Гарсиа мог отправить спасательную экспедицию уже в начале августа, но был связан по рукам и ногам нерешительностью Филиппа. Тот, помня о несчастии на острове Джерба категорически запретил рисковать флотом. С точки зрения короля, потеря флота была страшнее потери Мальты.

После катастрофы у Спура Мустафа оставил все попытки взять мальтийские крепости с моря. Вместо этого он сосредоточился на традиционной оттоманской тактике осады и выматывания врага.

Защитники и Сенглеа, и Биргу, подверглись тому же наказанию, что и гарнизон Сент-Эльмо: постоянные пробные атаки, подкопы, траншеи, непрекращающийся обстрел. 

Биргу впервые стал объектом настоящего артиллерийского обстрела. 22 июля 14 батарей, 64 орудия начали одновременно обстреливать и Биргу, и Сенглеа. Для очевидцев казалось, что наступил конец света. Жителям Сицилии не надо было напоминать о том, что турки штурмуют Мальту – они слышали гром канонады через пролив. Ядра могли пролетать через весь Биргу, пробивая стены, дома, разрывая на куски людей. Солдаты, прятавшиеся за видимой безопасностью земляного редута толщиной в 21 метр, взлетали на воздух. Обстрел продолжался пять суток – день и ночь напролет. Оттоманские инженеры быстро установили слабые места обороны – пост "Кастилия" и восточный кусок стены, спускавшийся к морю. Этим местам было уделено особое внимание в готовившейся всеобщей атаке.

Несмотря на способность превратить укрепления христиан в горы мусора, Мустафа должен был преодолеть множество трудностей. Ему мешала, в первую очередь, миниатюрность поля битвы. Фронт Биргу при штурме с суши не превышал тысячи метров, Сенглеа – и того меньше. Вне зависимости от того, сколько человек было в распоряжении Мустафы, он мог бросить на штурм лишь незначительную часть своего войска. Небольшое количество хорошо вооруженных защитников на баррикадах могло сдерживать турецкий напор. Кроме этого, до Мустафы постоянно доходили слухи о сосредоточении крупных сил испанского короля на Сицилии, и он понимал, что рано или поздно они придут на помощь Мальте. Ни одна армия в этот период времени не уделяла такого внимания гигиене, как оттоманская. Расположение лагеря в болотистой местности, поблизости от источников воды, на острове, заваленном трупами, в летний зной, привело однако, к развитию эпидемии дизентерии и тифа.

Мустафа попытался прорваться на стены Сенглеа с помощью моста, построенного из мачт. Защитникам, после нескольких отчаянных попыток, удалось сжечь мост. В ходе боев за мост был застрелен племянник Ла Валетта. После этой неудачи Мустафа решил пробить тоннель под стены и взорвать крепость. Шум работы саперов маскировался непрерывным огнем из орудий и мушкетов. 28 июля удача вновь изменила Мустафе. Наблюдатели на стенах Сенглеа заметили пробное копье, торчащее из земли – турецкие саперы проверяли, насколько близко они находятся от поверхности. Защитники немедленно вырыли контртоннели и атаковали саперов огнеметами и гранатами. Саперы бежали, тоннель был закупорен.

Штурм поста Кастилия

Ла Валетт успешно сводил на нет все преимущества традиционной турецкой тактики. После первого обстрела Биргу для защиты улиц и домов стали строить каменные стены. Чтобы защитить работников, восстанавливавших стены редута, маршал де Роблес растянул на стенах паруса, снятые с кораблей. Оттоманские снайперы были вынуждены стрелять наугад. Турки днем засыпали рвы – защитники очищали их вновь во время ночных вылазок. Турки снесли пушечным огнем внешние редуты – защитники построили баррикады из земли и камня, снеся для этого дома.

Мустафа-Паша опробовал весь арсенал своей тактики, и использовал весь свой огромный трудовой потенциал. Пушки постоянно передвигались с одной позиции на другую. Траншеи и подкопы рылись день и ночь. Обстрелы и неожиданные атаки совершались без всякой видимой закономерности, иногда ночью, иногда во время еды.

2 августа началась всеобщая атака. Ей предшествовал сильнейший артиллерийский обстрел, в ходе которого турки таинственным образом подошли к стенам, при том, что им не навредил огонь собственных орудий. Прижатые к земле защитники не сразу осознали, что турецкие орудия стреляют без ядер.

Противоречия между турецкой армией и флотом усиливались. Пиала-Паша, узнав о создании ударной группировки на Сицилии заявил, что зона его ответственности – море, и вывел флот в пролив для перехвата возможной экспедиции. Это породило некоторую панику в лагере осаждающих, которые предположили, что флот бросил их на произвол судьбы. Пиала-Паша, однако, не обнаружив признаков подготовки к высадке десанта, через несколько дней вернулся. Соревнование за взятие стен крепостей первыми между флотом и армией возобновилось. Моряки относились к нему с нескрываемым цинизмом: когда Пиала –Паша выходил на батарею, чтобы лично выстрелить по неверным из пушки, они говорили друг другу: "Прекратите стрелять! Не мешайте адмиралу насладиться его сиестой!".

У Ла Валетта были свои проблемы. Оборонявшиеся свято верили в то, что помощь вот-вот прибудет. Высадка экспедиции ожидалась 25 июля – в день святого Джеймса, покровителя Испании. В своих письмах дону Гарсиа, которые принимали все более пессимистический тон, Гранд-Мастер описывал турецкий обстрел как "передвижное землетрясение" и выражал сомнения в том, что ему удастся продержаться еще несколько дней. К счастью для осажденных, была решена проблема с пресной водой – в пределах города был обнаружен источник.

За пределами осажденных фортов продолжалась герилья. Небольшое кавалерийское подразделение, базировавшееся в Медине, делало постоянные отважные вылазки. Его главой был итальянский рыцарь Винченцо Анастаджи, запечатленный на портрете Эль Греко. 

Винченцо Анастаджи

Анастаджи постоянно отлавливал и допрашивал турок. Он также внимательно изучал деятельность огромного турецкого лагеря. На основании собранной информации он пришел к выводу о том, что тылы турецкого лагеря никак не охраняются.  В своем письме на Сицилию он писал: "Лагерь не окружен траншеей и турки спят, не выставляя часовых". К концу июля Анастаджи также осознал, что турки готовят финальную атаку против фортов. Он вывел свою кавалерию из Медины и спрятал ее в полутора километрах от турецкого лагеря. Его отряд ждал своего часа семь дней и семь ночей.

6 августа испанский солдат Франциско де Агульяр, заявив, что он "идет поохотится на неверных", дезертировал в лагерь Мустафа-Паши. Это было сильным ударом для Ла Валетта. Франциско считался опытным воином, он часто принимал участие в военных советах и обсуждениях, был знаком со всеми деталями плана обороны и мог определить ее слабые точки. Ла Валетт начал немедленно готовиться к неизбежному штурму.

Всю следующую ночь продолжался яростный артиллерийский обстрел двух фортов. Мустафа-Паша опустошил лагерь и корабли, собрав всех, кто мог держать в руках оружие. Людей перевозили на баржах через гавань и высаживали к востоку от Биргу. За час до рассвета Мустафа-Паша и Пиала-Паша начали одновременную атаку. Против Сенглеа было брошено 8 тысяч человек, против Биргу – 4 тысячи.

Туркам под предводительством Пиала-Паши удалось вскарабкаться на остатки укреплений поста Кастилья, и установить на парапетах своих флаги. Услышав об этом, Ла Валетт немедленно направил на помощь небольшую мобильную группировку, стоявшую в резерве на центральной площади. Ла Валетт одел шлем и схватил пику. Закричав: "Это – день смерти!", он бросился на наступавших турок.

Туркам на некоторое время удалось укрепить на стенах личный флаг султана, за который немедленно развернулась ожесточенная битва. Христианам захватить стандарт не удалось, но они изрубили древко знамени и сбили украшавший его золотой мяч. Турки уволокли наполовину спаленное султанское знамя в свой лагерь.

Каждая отбитая христианами турецкая атака сменялась новой волной. Основные командиры с обеих сторон приняли участие в битве. Мунатонес, герой "тоннельной войны" был ранен и умер через несколько дней. Али Портуш Бей, губернатор Родоса, был убит. Ла Валетт был ранен в ногу, и только после этого его удалось вывести с поля битвы.

Штурм Биргу

Ни Мустафа, н и Пиала не были готовы остановиться. Отступавших турок загоняла обратно на стены стоящая в тылах военная полиция. Оборона сильно ослабла: защитники  дрались 9 часов подряд без передышки. Оттоманские командиры чувствовали, что конец близок. И вдруг, без всякой видимой причины и без всякого предупреждения атака прекратилась. Внезапно турки повернулись и побежали из траншеи, окружавшей пост Кастилия. То же самое сделали штурмовавшие Сенглеа. Защитники расстреливали бегущих в спину. Никто и ничто не могло остановить бегства. Мустафа-Паша был потрясен не меньше Ла Валетта. Он поскакал к отступающим, когда со стен Биргу раздались ликующие крики "Победа и помощь!"

Слухи о том, что дон Гарсиа наконец-то высадился и жжет оттоманский лагерь, распространились с удивительной быстротой. И действительно, из лагеря поднимались черные клубы дыма. 

Обе стороны заблуждались. Дон Гарсиа не высадился на Мальте. Оттоманский лагерь был атакован небольшим кавалерийским отрядом Анастаджи , состоявшим из рыцарей и мальтийской милиции. В отряде, возможно, было не более ста человек. Дождавшись подходящего момента, они напали на лагерь, перерубив часовых и раненых, подожгли тенты и склады с припасами, и ретировались в Медину до того, как Мустафа-Паша успел понять, что происходит.

Мальта выжила 7 августа только благодаря этому счастливому удару Анастаджи. Судьба острова висела на волоске. По улицам Биргу прошла благодарственная процессия.  Люди рыдали. Их настроение, однако, совершенно ухудшилось после того, как они увидели состояние внешних укреплений. По городу поползли слухи о том, что рыцари запрутся в замке Сент-Анджело и бросят население на произвол судьбы. Ла Валетт распорядился отвезти все иконы и ценную церковную утварь в замок, запереть и поднять подвесной мост. Он ясно дал понять всем, что бегства рыцарей не будет.

На следующий день Мустафа-Паша решил разобраться с Мединой и покончить с ее кавалерией. Этим, конечно же, нужно было заниматься в самом начале осады. На Медину послали большое подразделение пехоты во главе с Пиала-Паша. Он тщательно подготовил засаду. Несколько человек были посланы угнать коров, пасшихся под городскими стенами. Увидев турок, кавалерия Медины устремилась в бой, но наткнулась на большое турецкое подразделение. Лишь с большим трудом рыцарям удалось прорваться обратно в город, потеряв не менее 30 человек.

На следующий день Мустафа-Паша решил разобраться с Мединой и покончить с ее кавалерией. Этим, конечно же, нужно было заниматься в самом начале осады. На Медину послали большое подразделение пехоты во главе с Пиала-Паша. Он тщательно подготовил засаду. Несколько человек были посланы угнать коров, пасшихся под городскими стенами. Увидев турок, кавалерия Медины устремилась в бой, но наткнулась на большое турецкое подразделение. Лишь с большим трудом рыцарям удалось прорваться обратно в город, потеряв не менее 30 человек.

Пиала-Паша в полном боевом порядке подошел к городу. Он с удивлением увидел на стенах множество солдат. Они немедленно открыли по наступающим огонь. Турки полагали, что Медина плохо укреплена и еще хуже защищена. Укрепления крепости оказались добротными, а количество защитников стало неприятным сюрпризом. Пиала-паша не привез с собой осадных орудий. Взвесив все за и против, он решил ретироваться. У турок не было лишнего времени и энергии чтобы заниматься еще одним штурмом. "Армия" на стенах испустила вздох облегчения – в большинстве, это были наряженные в солдатскую форму женщины и дети.

То, что рассказали Мустафа-Паше взятые под Мединой пленные, его совсем не порадовало. На остров только что высадился один из самых опытных капитанов испанского флота, дон Салазар. Дон Гарсиа серьезно готовился к экспедиции, и миссия дона Салазара говорила о том, что помощь осажденным может прийти в любой момент. О наращивании испанских сил также говорили пленные, захваченные Пиала-Пашой на берегу Сицилии 17 августа. Мустафа-Паша попробовал сломать мораль осажденных провокацией. 18 августа 30 оттоманских галер под покровом ночи отошли от берега. На них посадили множество солдат, которых переодели в новую янычарскую форму. Утром галеры торжественно вошли в бухту. "Свежее подкрепление" было встречено праздничным салютом.

На протяжении всего августа продолжалась окопная война вокруг Кастилии. Маршал де Роблес был убит выстрелом в голову. Защитники смазывали свои пули жиром. Пули, пробив тело турка, также поджигали его пышный наряд. Турки упорно пытались вытаскивать своих мертвых с поля битвы – и становились мишенями для снайперов. Ла Валетт запретил гарнизону делать то же самое – у него осталось слишком мало людей.

С 16 по 19 августа Биргу подвергся новой свирепой бомбардировке. Янычары отказались подниматься из траншей, если их лично не поведет Мустафа. Он не был трусом и возглавил атаку. Для создания видимости в янычарское платье переодели слуг, пообещав им повышение, если будут драться хорошо. Ничего не помогло, атака захлебнулась. С головы паши отстрелили тюрбан, а сам он, контуженный, рухнул на землю. Паша начал забирать запас пороха у флота. Ла Валетт распорядился поставить в строй всех раненных, способных ходить. Обе стороны находились на грани истощения.

Ветер Заката. Трамантона – "ветер заката" формируется в Альпах и несет проливные дожди через всю Италию в Центральное Средиземноморье. Он является первым признаком наступающей зимы. В конце августа 1565 года на Мальту обрушились проливные дожди. За три с половиной месяца непрерывных боев бухта Мальты превратилась в апокалиптическую пустыню. Турки понуро сидели в наполненных водой окопах. Христиане укрылись за самодельными баррикадами. Линия фронта была отмечена простреленными флажками и головами врагов, насажанными на пики. К концу августа не менее 10 тысяч человек погибли в условиях экваториальной жары. Несмотря на титанические усилия турок хоронить своих мертвецов, поля боя было наполнено раздувшимися трупами. Над Мальтой висел тяжелый смрад разлагавшихся тел и порохового дыма.

Христиане чувствовали, что еще одна атака и с ними будет покончено. Вновь распространились слухи о том, что рыцари запрутся в замке Сент-Анджело. 25 августа Ла Валетт приказал взорвать мост, ведущий в замок. Анастаджи писал: "Наши люди , большей частью  мертвы. Стены рухнули, и можно видеть, что творится в городе. Существует опасность того, что нас просто сомнут следующей атакой, но никто об этом не говорит".

Осажденных и осаждающих в некоторых местах разделяли лишь несколько метров. Франциско Бальби писал: "Мы были так близко, что могли пожать туркам руки". В некоторых местах развилось опасное чувство боевого братства и совместного страдания. Янычар принес христианам гранат и огурцы, завернутые в платок. Его отблагодарили лепешкой с сыром.

Турки страдали от дождя больше чем христиане. Ла Валетт успел снабдить своих людей травяными матрасами, чтобы укрывались от воды. Мустафа-Паша боролся с приступами отчаяния. На военных советах ломали турки ломали головы над старыми вопросами: можно ли остаться зимовать? Придет ли на выручку Ла Валетту дон Гарсиа?

Дожди, с другой стороны, предоставили Мустафе возможность атаковать, не опасаясь ответного аркебузного огня и огнеметных снарядов противника.

30 августа весь день шел дождь. Мустафа бросил на прорыв всех имевшихся у него людей. Ла Валетт лично возглавил оборону рухнувших стен. Гранд-Мастер распорядился достать из арсенала старинные арбалеты, которые можно было использовать вне зависимости от погодных условий. Дождь был настолько силен, что турецкие лучники не могли стрелять из луков. В критический момент дождь прекратился, и защитники смогли открыть ответный огонь.

На следующий день христиане с замиранием сердца ждали новой атаки. Но ее не произошло. Бальби пишет об этом: "Они были также истощены, как и мы". Осада замерла, и Мустафа знал, что он достиг точки, после которой возврата не будет. Он обещал свободу рабам и ранг офицера янычарам, но это ничего не меняло – осада завязла.

На Сицилии дон Гарсиа в начале августа  собрал 11 тысяч солдат и 80 галер. Он ждал только приказа короля Филиппа. Основное ядро войска дона Гарсиа составляли видавшие виды испанские ветераны –пикинеры и аркебузиры. К ним присоединились небольшие отряды рыцарей св. Джона и искатели приключений со всей Европы.  Командиром был назначен дон Альваре Санде, комендант гарнизона Джербы, выкупленный из стамбульского плена, и знаменитый кондотьер Асканья делла Коргна.

Кондотьер был освобожден из тюрьмы специальным папским декретом. В тюрьме он сидел за убийства, изнасилования и рэкет.   

Дон Гарсиа получал все более отчаянные сообщения с Мальты. 22 августа комендант Медины писал: "400 человек еще живы.. Не теряйте ни одного часа". Филипп, однако, продолжал медлить. Как только дон Гарсиа наконец-то получил приказ, он немедленно распорядился о выходе в море. Филипп, однако, включил в свой приказ практически невыполнимое требование: "Не может быть и речи ни о каком столкновении с оттоманским флотом. Попытка спасения может быть предпринята исключительно при условии, что нет никакого риска для галер". После длительных обсуждений, было принято решение  посадить солдат на 60 лучших галер, и прорваться к Мальте с запада. Для того, чтобы запутать противника, было решено сделать вид, будто испанцы намерены идти к Триполи.

Флот вышел из Сиракуз с восточного побережья Сицилии  25 августа и немедленно попал в шторм. Флот проболтался в море сутки и был выкинут в Трапани, на восточном побережье Сицилии. Это было только началом кошмарной недели, в ходе которой спасательная экспедиция пропускала рандеву, сроки высадки, обошла вокруг Мальты, где была замечена оттоманским флотом, и снова вернулась к берегам Сицилии.

В конце концов, 6 сентября шторм стих. Были предприняты строжайшие меры предосторожности: петухи на кораблях перебиты, команды должны были отдаваться голосом, а не привычным свистком, гребцам запретили поднимать ноги, чтоб не гремели цепями. Флот должен был тихо проскользнуть через 45-километровый пролив, но элемент неожиданности был уже утерян: корсар Улуч Али заметил злоключения флота еще во время шторма 3 сентября.

5 сентября защитники Мальты отметили внезапное изменение в стане турок. Бальби писал: "Они продолжили бомбардировать форт Сент-Мишель и пост Кастилия с прежней яростью. Но, несмотря на этот бравый обстрел, к превеликой нашей радости мы обнаружили, что они начали грузить на корабли свои товары и свои пушки". Также как и разгрузка в мае, погрузка была адской работой. Особые проблемы породили гигантские мортиры. У одной сломались колеса, и ее пришлось бросить. Вторая  упала в море. Некоторые корсары, почуяв неладное, побросали все и уплыли в Триполи. Был немедленно отдан приказ перегородить устье бухты бревнами.

Ночью 6 сентября, не слыша никаких звуков из вражеских траншей, несколько мальтийцев прокрались на вражеские позиции. Они были пусты. Турки, опасаясь неминуемой атаки дона Гарсиа, отвели все войско на охрану галер.

Между тем паши сидели в шатре Мустафы и обсуждали, что делать. Мустафа получил еще одно грозное письмо от султана. Письмо до нас не дошло, но его суть была такова: турки не могли вернуться без захвата Мальты. Паши погрузились в глубокую депрессию. Мустафа меланхолически заметил, что природа его господина настолько ужасна, что всех их ожидает " самый жуткий и мизерный конец". Пиала-Паша пробормотал, что Сулейман является "наиболее разумным из всех султанов",  и что он поймет, что войско приложило сверхчеловеческие усилия ради захвата Мальты. Погода испортилась, необходимо спасти флот, поставить под угрозу флот сейчас – это обречь все турецкое предприятие на верную гибель. Мустафа провозгласил, что он готов умереть в еще одной, последней завтрашней атаке.

Мустафа, однако, уже психологически был готов к неизбежному. Роскошный галеон главного евнуха гарема, захват которого стал одной из причин всей кампании  и должен был вернуться с триумфальным пашой в Стамбул. Галеон стоял во внутренней гавани. Теперь Мустафа отдал приказ потопить его артиллерийским обстрелом. Ла Валетт, однако, услышав первые выстрелы, приказал привязать галеон к причалу тросами. Корпус корабля был пробит оттоманскими ядрами, но он остался на плаву.

7 сентября погода cнова изменилась. Над Мальтой стояла страшная жара. Солдаты не могли спать всю ночь. Под утро турки выдвинулись на передовые позиции. Мустафа решил собрать в один кулак все имевшиеся в его распоряжении силы. Эскадрон галер Улуч Али был выведен с наблюдательной позиции в бухте Сент-Поль. Через два часа флот дона Гарсиа вошел в примыкающую к Сент-Поль бухту Меллиеха. Это был финальный удар злого рока Мустафа-Паши. 10 тысяч человек высадились на берег, не встретив никакого сопротивления.

В 14 километрах от места высадки защитники потели на развалинах Биргу и Сенглеа в ожидании нового дня яростных атак. День, однако, начинался необычно: из турецких окопов доносился непонятный шум, похожий на жужжание рассерженных пчел. Янычары и сипахи спорили о том, кому первому идти в атаку. Со своих баррикад потрясенные защитники смотрели на то, как турецкое войско вдруг встало из окопов и начало отходить. Одновременно, с развали Сент-Эльмо прогремел пушечный выстрел – сигнал оттоманскому лагерю. В бухту заплыла шлюпка, из нее выскочил человек в роскошных одеждах. Он в "великой спешке" поскакал к шатру Мустафа-Паши. Спешка была настолько велика, что когда  конь упал,  человек продолжил бежать к паше.

Весь лагерь пришел в состояние дикого возбуждения: турки теперь знали о высадке десанта дона Гарсиа. Они начали погружать припасы и оружие на корабли "с удивительной скоростью". Все войско отошло к горе Скиберрас и было занято на погрузке. Небольшой арьергард был оставлен для того, чтобы предотвратить вылазки из Биргу и Сенглеа.

Ла Валетт, однако, вылазок не делал. В Биргу началось стихийное празднование. Город стал свидетелем экстраординарных массовых эмоций. Люди валились на колени, вздевали руки к небу и благодарили Господа. Повсюду раздавались крики: "Избавление! Победа!". Рыцарь Веспасиано Меласпина -  "кавалер самый благочестивой репутации" вскарабкался на парапет и начал читать Te Deum. Его немедленно убил оттоманский снайпер выстрелом в лоб.

Ночь опустилась на Биргу, ночь необычной тишины, после нескольких месяцев непрекращавшейся бомбардировки. Лишь издали было слышно, как турки грузят свои орудия на корабли.

Силы дона Гарсиа, между тем, совершили марш к Медине. Изнуренное морским путешествием воинство  уныло брело, вверх к крепости, изнывая от жары. Навстречу прискакал Анастаджи и его небольшой отряд. Мальтийцы очень опасались внезапного турецкого нападения , и убеждали экспедицию как можно скорее зайти в крепость Медины. На помощь  испанцам были посланы вьючные животные. К ночи все 10 тысяч человек были в безопасности.

Перед неизбежным позорным бегством судьба, казалось бы, еще раз улыбнулась туркам. В ночь на 9 сентября из десанта дона Гарсиа дезертировал мориско – насильственно обращенный в христианство испанский мусульманин. Прибежав в лагерь бывших единоверцев, он рассказал пашам, что экспедиция, на деле, не так уж и страшна: в войске насчитывается не 10, а 6 тысяч человек, они измотаны недельным морским переходом, продовольствия не хватает, испанское командование и мальтийцы спорят о том, кто должен взять на себя верховное командование.

Это предоставило Мустафе еще один шанс испытать судьбу. Под покровом темноты перед рассветом 11 сентября  с галер сошли 10 тысяч турок. В боевом порядке они двинулись на север, в надежде нанести решающее поражение еще не пришедшей в себя спасательной экспедиции. Фортуна, однако, давно покинула пашу. О планах паши защитникам Биргу рассказал сардинский ренегат. Мальтийские скауты внимательно следили за всеми передвижениями турок. Пиала-Паша вывел свой флот из основной гавани и зашел в бухту Сент-Поль. Защитники Биргу и Сенглеа немедленно вскарабкались на развалины Сент-Эльмо и установили там знамя Ордена.

Ла Валетт посылал срочные сообщения в Медину о турецком наступлении. У испанцев было два дня на отдых и восстановление сил. Костяк войска составляли ветераны войн во Фландрии, привыкшие к бою в открытом поле и в четком боевом порядке.

Испанским и итальянским командирам с трудом удавалось сдерживать своих солдат, которые чрезвычайно возбудились при виде появившихся турок. Обе стороны осознали стратегическую важность холма, возвышавшегося над Мединой. Оба войска с разных сторон устремились к вершине. Испанцы выиграли гонку. Развернув королевские знамена, они сверху устремились на турок. Те пытались обороняться, но их ряды были скошены аркебузирами и лучниками. Солнце стояло в зените, освещая последнюю ужасную ошибку Мустафы. Бальби писал об этой последней битве: "И христиане, и турки едва стояли на ногах, изнуренные жарой и жаждой, и многие умерли".

Турки, вымотанные четырехмесячной осадой, не выдержали. Испанское войско оказалось больше, чем говорил предатель-мориско. Свежие испанские подразделения пикинеров пробили линию обороны оттоманских аркебузиров. Мустафа-Паша, в попытке предотвратить неизбежное, прискакал на переднюю линию. Он убил своего коня, демонстрируя, что отступления не будет. Это  уже ничего не дало – его войско, бросая оружие, бежало к морю. Триумфальное наступление христиан остановить было нельзя. Асканьо был ранен, под доном Альваро убили лошадь. Мустафа послал гонца к флоту, с требованием подвести корабли ближе к берегу и открыть огонь для прикрытия отступления. 

Безводные склоны, ведущие к берегу превратились в сцену кровавой бойни. Было так жарко, что люди с обеих сторон валились с ног и умирали. Испанцы, однако, были свежее и сильнее. Память о Сент-Эльмо еще не зажила, и был отдан приказ не брать пленных.  Турки в панике бросались в лагуну, к спасительным шлюпкам, иногда в таких количествах, что шлюпки не выдерживали, опрокидывались, переворачивались и тонули. Мальтийцы и испанцы продолжали беспощадно добивать турок в лагуне.

Галеры развернулись в боевой порядок, готовые к обстрелу берега. Асканьо и дон Альваро приказали своим людям отойти. Войско стояло на высоком берегу. Солдаты, измотанные и обезвоженные, смотрели на уходящий турецкий флот. Берег был покрыт тюрбанами, ятаганами, щитами и неизвестным количеством мертвецов. Бальби писал: "В этот момент мы не могли точно назвать количество их убитых, но тела утонувших продолжали всплывать   еще два или три дня. Так  велика была вонь в бухте, что к ней несколько дней никто не мог приблизиться".

С наступлением темноты галеры вновь подошли к берегу, взяли запас воды и удалились – корсары в Северную Африку, имперский флот – в Стамбул, навстречу султанскому гневу. Армия вторжения потеряла в ходе боев не менее половины солдат. Позади остался разбитый вдребезги остров - "сухой, разграбленный и разрушенный". Из 8 тысяч защитников осталось лишь шесть сотен, способных стоять на ногах. По всей Европе – от Рима до Лондона били колокола. Впервые за сорок лет правления Сулейман был остановлен на Средиземном море. Редут Европы удержался, и спас ее от неминуемого вторжения. Мальта устояла благодаря сочетанию религиозного рвения, железной воли и игры случая. Другое 11 сентября – день турецкого бегства с Мальты стал знаменем и символом христианского сопротивления, демонстрацией того, что напор централизованного, высокоразвитого и целеустремленного исламского экспансионизма можно остановить. 

Дон Гарсиа благодарит Господа после снятия блокады Мальты

Христианский мир не почувствовал особого облегчения. Наоборот, над Средиземноморьем висела атмосфера дурных предчувствий. Мальта лежала в развалинах, ее население измотано и по уши в долгах. Лишь немногие из выживших рыцарей могли вновь взять в руки оружие. Зимой 1565 года все были уверены, что оттоманский флот вот-вот снова появится на горизонте. В одном из донесений из Стамбула говорилось: "Султан отдал приказ, чтобы 50 тысяч гребцов и 50 тысяч солдат были готовы к середине марта". Времени на сбор солдат и денег не было. На горе Скиберрас начались лихорадочные работы по сооружению новой цитадели, названной в честь Гранд-Мастера Валетта. Крепость строил присланный Папой архитектор Франческо Запарелли. Ла Валетт умер 21 августа 1568 года. Он похоронен в Соборе Св. Джона в Валетте – городе названном его именем. На надгробном камне надпись: "Здесь лежит Ла Валетт, заслуживший вечную славу. Он – бич Азии и Африки, он – щит Европы, он изгнал варваров своим святым мечом, он первым похоронен в любимом городе, основателем которого он является"

Мустафа и Пиала, проявив разумную предосторожность, послали плохие известия впереди флота. Флот зашел в бухту Золотого Рога под покровом ночи.  Когда слухи распространились по Стамбулу, город охватил всеобщий траур: "Христианин не мог безопасно выйти на улицу, турки сразу закидывали его камнями.  Все скорбели – кто по брату, кто по сыну, по мужу или другу". Реакция Сулеймана была необычайно сдержанной. Оба паши остались со своими головами на плечах. Мустафа потерял свой пост, но Пиала уже в следующем году возглавил флот, разграблявший итальянское побережье. Гнев Сулеймана был сильнейшим. Он метался по дворцу и кричал: "Я не послал туда своих лучших офицеров! В следующем году Я, я Султан Сулейман лично поплыву и разгромлю проклятый остров! Я не оставлю в живых там ни одного человека!" Сулейман проявил особую чуткость к выжившим янычарам. Он распорядился, чтобы "те, кто воевал на Мальте были повышены в чине и получили некоторое денежное вознаграждение". Упоминание о Мальте было немедленно удалено из имперских хроник. Осталась турецкая поговорка "Мальта Йок" –"Мальты нет". С точки зрения имперского двора, Мальта, как и Вена, были лишь небольшими неудачами в процессе завоевания Европы и мира.

Но, несмотря на рейды на итальянском побережье, турки оставили море. Центр их внимания переместился на север, в Венгрию. Сулейман лично возглавил кампанию, тринадцатую по счету в его царствование. Впервые за 12 лет он сам пошел впереди войска. Это было новое имперское упражнение, главной целью которого был продемонстрировать, что "Распределитель Корон на Земле" все еще правит миром.

В середине сентября, после тщательной аннигиляции крепости Сцигетвар в венгерских болотах, чей гарнизон держался, как держался гарнизон Сент-Эльмо, султан возвращался домой.  Шесть пажей бежали рядом с повозкой, читая суры Корана. Султан сидел прямо, с белым лицом и крючковатым носом. Некоторые солдаты могли его видеть. Но видели они не Сулеймана, а его двойника. Султан умер 5 или 6 сентября, когда Сцигетвар еще держался. За несколько часов до смерти он раздраженно написал: "Труба этой хибары все еще дымится, и барабанная дробь большого похода все еще впереди".

Это выражение стало как бы заключительным стихом в жизни великого султана, чья карьера началась совсем неподалеку блестящим взятием Белграда. Слова говорят о разочаровании, горечи и чувстве неуспеха. Неважно, сколько островов было завоевано, сколько цитаделей разрушено – мечта о всемирной империи Ислама просочилась сквозь пальцы, как песок. Сулейман умер в 50 километрах от Мохакса, где он разгромил венгров в 1526. Христианские черепа еще белели там на поле битвы.  И в бассейне Средиземноморья все знали, что оттоманское нашествие продолжится. Мальта была незавершенным бизнесом. Европа удержалась, но ее судьба висела на волоске.